Арсений Тарковский - Стихи

Осталось нетерпенье От юности моей В горячей вашей пене И в глубине теней.

А как дохнет по пчелам И прибежит гроза И ситцевым подолом Ударит мне в глаза

Пройдет прохлада низом Траву в коленах гнуть, И дождь по гроздьям сизым Покатится, как ртуть.

Под вечер - вёдро снова, И, верно, в том и суть, Чтоб хоть силком смычковый Лиловый гуд вернуть. Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

* * * Снова я на чужом языке Пересуды какие-то слышу,То ли это плоты на реке, То ли падают листья на крышу.

Осень, видно, и впрямь хороша. То ли это она колобродит, То ли злая живая душа Разговоры с собою заводит,

То ли сам я к себ 1000 е не првык... Плыть бы мне до чужих понизовий, Петь бы мне, как поет плотовщик,Побольней, потемней, победовей,

На плоту натянуть дождевик, Петь бы, шапку надвинув на брови, Как поет на реке плотовщик О своей невозвратной любови. Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

ТЕМНЕЕТ Какое счастье у меня украли! Когда бы пришла в тот страшный год, В орлянку бы тебя не проиграли, Души бы не пустили в оборот.

Мне девочка с венгерскою шарманкой Поет с надсадной хрипотой о том, Как вывернуло время вверх изнанкой Твою судьбу под проливным дождем,

И старческой рукою моет стекла Сентябрьский ветер и уходит прочь, И челка у шарманщицы намокла, И вот уже у нас в предместье - ночь. Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

НОЧЬ ПОД ПЕРВОЕ ИЮНЯ Пока еще последние колена Последних соловьев не отгремели И смутно брезжит у твоей постели Боярышника розовая пена,

Пока ложится железнодорожный Мост, как самоубийца, под колеса И жизнь моя над черной рябью плеса Летит стремглав дорогой непреложной,

Спи, как на сцене, на своей поляне, Спи,- эта ночь твоей любви короче,Спи в сказке для детей, в ячейке ночи, Без имени в лесу воспоминаний.

Так вот когда я стал самим собою, И что ни день - мне новый день дороже, Но что ни ночь - пристрастнее и строже Мой суд нетерпеливый над судьбою... Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

РУКИ Взглянул я на руки свои Внимательно, как на чужие: Какие они корневые Из крепкой рабочей семьи.

Надежная старая стать Для дружеских твердых пожатий; Им плуга бы две рукояти, Буханку бы хлебную дать,

Держать бы им сердце земли, Да все мы, видать, звездолюбцы,И в небо мои пятизубцы Двумя якорями вросли.

Так вот чем наш подвиг велик: Один и другой пятерик Свой труд принимают за благо, И древней атлантовой тягой К ступням прикипел материк. Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

СЛОВАРЬ Я ветвь меньшая от ствола России, Я плоть ее, и до листвы моей Доходят жилы влажные, стальные, Льняные, кровяные, костяные, Прямые продолжения корней.

Есть высоты властительная тяга, И потому бессмертен я, пока Течет по жилам - боль моя и благо Ключей подземных ледяная влага, Все эр и эль святого языка.

Я призван к жизни кровью всех рождений И всех смертей, я жил во времена, Когда народа безымянный гений Немую плоть предметов и явлений Одушевлял, даруя имена.

Его словарь открыт во всю страницу, От облаков до глубины земной. - Разумной речи научить синицу И лист единый заронить в криницу, Зеленый, рдяный, ржавый, золотой... Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.

СТЕПНАЯ ДУДКА I

Жили, воевали, голодали, Умирали врозь, по одному. Я не живописец, мне детали Ни к чему, я лучше соль возьму.

Из всего земного ширпотреба Только дудку мне и принесли: Мало взял я у земли для неба, Больше взял у неба для земли.

Я из шапки вытряхнул светила, Выпустил я птиц из рукава. Обо мне земля давно забыла, Хоть моим рифмовником жива.

II

На каждый звук есть эхо на земле. У пастухов кипел кулеш в котле, Почесывались овцы рядом с нами И черными стучали башмачками. Что деньги мне? Что мне почет и честь В степи вечерней без конца и края? С Овидием хочу я брынзу есть И горевать на берегу Дуная, Не различать далеких голосов, Не ждать благословенных парусов.

IIII

Где вьюгу на латынь Переводил Овидий, Я пил степную синь И суп варил из мидий.

И мне огнем беды Дуду насквозь продуло, И потому лады Поют как Мариула,

И потому семья У нас не без урода И хороша моя Дунайская свобода.

Где грел он в холода 1000

Лепешку на ладони, Там южная звезда Стоит на небосклоне.

IV

Земля неплодородная, степная, Горючая, но в ней для сердца есть Кузнечика скрипица костяная И кесарем униженная честь.

А где мое грядущее? Бог весть. Изгнание чужое вспоминая, С Овидием и я за дестью десть Листал тетрадь на берегу Дуная.