Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Я не люблю скучающих шаманов,
Что в ясный день несут с собой туман,
И не люблю на кухне тараканов,
И тех, кто лупит в барабан.

Я не люблю напыщенных всезнаек,
Что с Богом вместе сотворили мир,
Верблюдов запах в караван-сарае,
И тех, кто попросту вампир.

Я не люблю неграмотных нотаций
И истеричность замкнутых тусовок,
Их главный довод – гром оваций
И грязь, упавшая с кроссовок.

Мой попугай по кличке Кеша
Живет на свете триста лет,
Был у пиратов птичкой вещей
И в клетке старый пистолет.

Ему все снится шум атаки,
Тогда он ночью входит в раж,
Кричит, поевши манной кашки:
«Вперед, орлы, на абордаж!»

Он знает, где лежат пиастры,
Что спрятал хитрый Сильвер Джон,
Цветы он любит только астры
И перед дамами пижон,

Он поднимает кверху лапу,
Как с шляпой делает поклон,
Помянет всех и маму, папу
На языках былых племен.

Он нам рассказывает сказки
О старых ведьмах и принцессах,
О приключеньях синеглазки,
О Фигаро в старинных пьесах.

Не спится ночью попугаю,
Он как на вахте часовой,
Попью и я с ним рядом чаю,
И поделюсь своей судьбой.

Жил-был мужичок бородатый,
Его звали просто Сизиф,
Ходил он все время поддатый
В окрестностях города Фив.

Он был то директором в бане,
Потом возглавлял казино,
И верен был девушке Мане,
Ходил в «Колизей» с ней в кино.

Потом с мужиками поспорил,
Что камень закатит наверх,
Богов не призвал на распоры,
Считая, что это не грех.

А боги они все же боги,
Не знали свою они мать,
И к камню приделали ноги,
Чтоб камень нельзя поднимать.

Пришел и Сизиф на рассвете
И камень наверх затолкал,
А боги сыграли на флейте
И камешек вниз убежал.

Так, годы совсем не считая,
Работою занят Сизиф,
И в отпуск уходит он в мае
В окрестностях города Фив.

Поезд.
Ночь.
Лунная дорожка
В коридоре.
У окна
Стоит она.
Одна.
Сигарета в зубах.
90х60х100.
На высоких каблуках.
Курите?
Нет.
Но целуюсь,
Да!
Всегда и везде.
Смело.
Смелость
Берет города,
Идите сюда.
Нет,
Лучше ты ко мне.
Что ж,
И это по мне.
На губах
Вкус табака.
Пепельница.
Ничего.
Слюбится,
Стерпится.
Вы знаете,
Как ходят сейчас поезда?
Да-да,
Да-да-да,
Да-да-да-да-…
Да-да,
Да!!!

Утро.
Прощание.
Деловое.
Обмен визитками.
Поклонами.
Сигарета в рот.
На каблуках поворот.
Расступись народ!
90х60х100
Идет!

В руке
Визитка.
Три строчки:
ЖДУ!
90х60х100.
167 36 70.
И ниток клубок,
Не заблудился
Чтоб.

Вот идет красотка Сима,
За окном, как на экране,
Жизнь её промчалась мимо,
Как мелодия в рекламе.

Пролетела в детстве Сима
Мимо детской колыбели,
Проскочила тоже мимо,
Где песочек и качели.

И возлюбленный у Симы
С преогромнейшим букетом
Шёл к любимой как-то мимо,
Тоже парень был с приветом.

Подарил часы он Симе,
Стрелки шли куда попало,
И куда хотела Сима,
То везде и опоздала.

То она поедет в Харьков,
А приедет аж в Одессу,
В жизни множество зигзагов,
Их не вешают по весу.

На себя все смотрит Сима,
За стеклом, как на экране,
Чья-то жизнь промчалась мимо,
Люди, словно марсиане.

Он суши не ел,
Не любил харакири,
Упрямо писал иероглиф «четыре».

Он был самураем
Священного Солнца,
Но был не похож на простого японца.

Какие-то гены сыграли с ним шутку,
Ему снился ночью тонувший «Титаник»,
Он чистил сушеную длинную рыбку
И капал по капельке «Балтики» краник.

Он суши не ел,
Колотил в барабаны,
Хотел достучаться до ласковой мамы.

Он знал, что в Японии
Много японцев,
Но в Африке более жаркое солнце.

Прислал его папа, чтоб стать самураем
И племя хазбоев учить «бусидо»,
Чтоб Африка стала сакуровым раем
И люди смеялись не «после», а «до».

Он суши не ел,
Не подцепит их хаси,
Неловкие пальцы у плотника Васи.