Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад

28. Тут тень одна: «Коль зыбкий сей песок,
Коль образ наш обугленный, увечный,
Презрительным являют наш порок:

31. Склонись, хот ради нашей славы вечной,
Сказать: кто ты, что смело входишь к нам,
Еще живой, в край муки бесконичной?

34. Вот он, за кем бегу я по пятам,
Теперь ногой, весь черный и убогий,
Едва ль поверишь, как был славен там!

37. Он храбрый внук Гвальдрады, в жизни строгой,
Тот Гвидогверра, что числом побед
И разумом прославился так много. [348]

40. Другой, в степях бегущий мне во след,
Был Альдобранди, тот Теггьяио славный,
Чьим именем гордиться должен свет. [349]

43. А я, гнетомый с ними казнью равной,
Я Рустикуччи и, поверь, вполне
Погиб на веки от жены злонравной. [350]»

46. О! если б был я невредим в огне,
Не медля б я спрыгнул к сынам проклятья
И, знаю, вождь не воспретил бы мне.

49. Но страх сгореть, как эти злые братья,
Вмиг утушил на сердце без следа
Порыв желаний к ним лететь в объятья.

52. «Нет! не презренье,» я вскричал тогда:
«Но скорбь вселили в грудь мне ваши лики
Печальные (забуду ль их когда!),

55. Лишь только я от моего владыки
Уразумел, что к нам стремитесь вы,
Чьи подвиги так на земли велики.

58. Деянья ваши были таковы,
Что я, земляк ваш, с чувством горделивым
Всегда о них внимал из уст молвы.

61. Покинув желчь, я за вождем правдивым
Стремлюсь к плодам обещанным; сперва ж
Низринусь в центр вселенной к злочестивым. [351]» —

64. «О пусть же долго телу будет страж
Твой дух бессмертный!» молвил сын печали:
«Пусть и потомству славу передашь!

67. Честь и отвага, о скажи, всегда ли
Живут, как жили, в городе родном,
Иль навсегда из стен его бежали?

70. Гюйдьельм Борсьер, гонимый там огнем, [352]
Недавний гость средь нашего собранья,
Печалит нас рассказами о нем.» —

73. «Иной народ и быстрые стяжанья
В тебя вселили гордость и позор, [353]
Флоренция, дом скорби и рыданья [354]» —

76. Так я вскричал, поднявши к верху взор,
И три души, смутясь при этой вести,
Услышали как будто приговор.

79. «О если всем ты говоришь без лести,»
Все три вскричали: «как ответил нам,
Как счастлив ты, что говоришь по чести!

82. И так, прошед по мрачным сим местам
И возвратясь из стран светил прекрасных,
Когда с восторгом скажешь: я был там [355]!

85. Поведай людям и об нас несчастных!»
И, круг расторгнув, как на крыльях, вспять
Они помчались вдоль песков ужасных.

88. Нельзя так скоро и аминь сказать,
Как быстро скрылись с глаз моих три духа.
Тогда пошел учитель мой опять.

91. Я шел недолго с ним, как вдруг до слуха
Достиг шум вод, столь близкий, что едва
Звук наших слов могло расслушать ухо.

94. Как тот поток, который мчит сперва
Свой бег с Монвезо на восток по воле,
От левой кручи Апеннин, слывя

97. В верховьях Аквакетою, доколе
Падет в русло долины у Форли
Где это имя уж не носит боле,

100. И с яростью грохочет не вдали
От Бенедетто, падая с вершины, [356]
На коей жить и тысячи б могли: [357]

103. Так здесь, свергаясь с каменной стремнины, [358]
Ток мутных вод подъемлет страшный гром,
Слух оглушая грохотом пучины. [359]

106. Мой стан обвит был вервию кругом,
Которою когда-то безуспешно
Ловил я Барса с дорогим руном.

109. И эту вервь над бездной мглы кромешной
Я отрешил, как вождь мне приказал,
И, в клуб смотав, вручил ему поспешно.

112. И вождь, склонясь на право и от скал
Не много отойдя, что было мочи,
Поверг ее в бездонный сей провал.

115. Знать нечто новое из мрака ночи,
Подумал я, всплывет на новый знак,
За коим так следят поэта очи.

118. О будь же с теми осторожен всяк,
Что не одни лишь зрят дела очами,
Но разумом пронзают мыслей мрак.

121. И вождь: «Сейчас предстанет то пред нами, [360]
Чего я жду, и то, о чем в тиши
Ты грезишь, сам увидишь над волнами.»

124. Об истине, приявшей образ лжи,
Чтоб без вины осмеян не был с нею,
О человек, поведать не спеши!

127. Но здесь молчать, читатель, я не смею,
И я клянусь Комедией моей
(Да в век пребудет благодать над нею!):