Данте Алигьери: Божественная комедия. Ад

Vagliami 'l lungo studio e 'l grande amore,
Che m'han fatto cercar lo tuo volume.

1. В средине нашей жизненной дороги, [1]
Объятый сном, я в темный лес вступил, [2]
Путь истинный утратив в час тревоги.

4. Ах! тяжело сказать, как страшен был
Сей лес, столь дикий, столь густой и лютый, [3]
Что в мыслях он мой страх возобновил. [4]

7. И смерть лишь малым горше этой смуты! [5]
Но чтоб сказать о благости небес,
Все расскажу, что видел в те минуты. [6]

10. И сам не знаю, как вошел я в лес:
В такой глубокий сон я погрузился [7]
В тот миг, когда путь истинный исчез.

13. Когда ж вблизи холма я пробудился, [8]
Где той юдоли положен предел, [9]
В которой ужас в сердце мне вселился, —

16. Я, вверх взглянув, главу холма узрел
В лучах планеты, что прямой дорогой [10]
Ведет людей к свершенью добрых дел.

19. Тогда на время смолк мой страх, так много.
Над морем сердца бушевавший в ночь,
Что протекла с толикою тревогой. [11]

22. И как успевши бурю превозмочь,
Ступив чуть дышащий на брег из моря,
С опасных волн очей не сводит прочь:

25. Так я, в душе еще со страхом споря,
Взглянул назад и взор вперил туда, [12]
Где из живых никто не шел без горя.

28. И отдохнув в пустыне от труда,
Я вновь пошел, и мой оплот опорный
В ноге, стоящей ниже, был всегда. [13]

31. И вот, почти в начале крути горной,
Покрытый пестрой шкурою, кружась,
Несется Барс и легкий и проворный. [14]

34. Чудовище не убегало с глаз;
Но до того мне путь мой преграждало,
Что вниз сбежать я помышлял не раз.
37. Уж день светал, и солнце в путь вступало
С толпою звезд, как в миг, когда оно
Вдруг от любви божественной прияло

40. Свой первый ход, красой озарено; [15]
И все надеждою тогда мне льстило:
Животного роскошное руно,

43. Час утренний и юное светило. [16]
Но снова страх мне в сердце пробудил
Свирепый Лев, представший с гордой силой. [17]

46. Он на меня, казалось, выходил,
Голодный, злой, с главою величавой,
И, мнилось, воздух в трепет приводил.

49. Он шел с Волчицей, тощей и лукавой, [18]
Что, в худобе полна желаний всех,
Для многих в жизни сей была отравой.

52. Она являла столько мне помех,
Что, устрашен наружностью суровой,
Терял надежду я взойти наверх.

55. И как скупец, копить всегда готовый,
Когда придет утраты страшный час,
Грустит и плачет с каждой мыслью новой:

58. Так зверь во мне спокойствие потряс,
И, идя мне на встречу, гнал всечасно
Меня в тот край, где солнца луч угас.

61. Пока стремглав я падал в мрак ужасный,
Глазам моим предстал нежданный друг,
От долгого молчания безгласный. [19]

64. «Помилуй ты меня!» вскричал я вдруг, [20]
Когда узрел его в пустынном поле,
«О кто б ты ни был: человек, иль дух?»