Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад

19. Так я спросил; а он: «Из нашей сени
В глубокий ад, в который ты вступил,
Не многие досель сходили тени.

22. Но я в сей град однажды призван был
Волшебницей, что силу чар имела
В плоть облекать отшедших в мрак могил.

25. Едва сложил с себя я узы тела,
Как тень извлечь она велела мне
Из темного Иудина предела. [195]

28. Сей мрачный круг лежит на самом дне,
Всех далее от высочайшей сферы; [196]
И так смелей! я знаю путь вполне.

31. Обвит болотом, в смрадном дыме серы,
Сей град скорбей, куда без гнева нам [197]
Нельзя войти в подземные пещеры.» —

34. Что рек еще, теперь не вспомню сам:
Мой взор, мой ум тогда манили стены
Высокой башни к огненным зубцам,

37. Где вознеслись три Фурии геенны,
Имевшие свирепых женщин вид,
И кровью обрызганные члены.

40. Их пояс был из гидр зеленых свит;
Не волосы им обвивали лица,
Но аспиды, керасты Эвменид. [198]

43. И он, узнав служительниц царицы [199]
Рыданий вечных, тихо молвил мне:
«Вот Фурии, три стража сей темницы. [200]

46. Мегера там на левой сторони,
Алекто справа плачет в горе диком,
А Тизифона между них!» – Они

49. Когтями перси раздирали с криком,
Стуча в ладони с бешенством таким,
Что, в ужасе, к певцу припал я ликом.

52. «Медуза, к нам! их в камень превратим! [201]
Так, вниз глядя; из всей взывали мочи:
«Позор, когда Тезею не отмстим! [202]» —

55. «О, отвратись! закрой руками очи!
Когда узришь Горгону пред собой,
Уж не придешь назад из вечной ночи.» —

58. Так вождь сказал и к ним меня спиной
Сам обратил и, к моему спасенью,
Закрыл мне очи собственной рукой. —

61. О вы, чей ум способен к размышленью,
Под покрывалом странных сих стихов
Сокрытому дивитеся ученью! [203] —

64. И вот по гребням вспененных валов
Пронисся треск со звуком, полным страха,
Потрясший высь обоих берегов.

67. Так вихрь, рожден борьбой жаров из праха. [204]
Неистовый несется прямо в лес
И, на него обрушившись, с размаха

70. Ломает ветви, валит пни древес
И, пастухов гоня с полей со стадом,
Уходит горд, пыль взвивший до небес.

73. Тогда мой вождь: «Проникни смелым взглядом
Над пеной древних волн до рубежа,
Где дым с болот встает острейшим чадом.»

76. Как мечутся лягушки от ужа,
Их недруга, и кучей в тине лужи
Лежат на дне: так, воя и дрожа

79. От ужаса – я видел – мчались души,
Смущенные явлением того,
Что проходил по Стиксу как по суше.

82. Он шуйцей гнал от лика своего
Густой туман, мглу черную как см о лу,
И мрак, казалось, утомлял его.

85. Я понял вмиг, что он смирит крамолу,
И на вождя взглянул: он дал мне знак,
Чтоб я молчал, и взор потупил долу.

88. О, как разгневан был горящий зрак!
Достигнув врат, он жезл поднял железный
И вмиг пред ним разверз их лютый враг.

91. «О подлый род, изгнанный с тверди звездной!»
На страшном праге рек он им в ответ:
«Кто в вас возжег дух злобы бесполезной?

94. Что попирать ту волю, тот завет,
Что пред собой все сокрушает грани?
Колико крат то было вам во вред?

97. Зачем рога уставили для браня?
Не ваш ли пес – о вспомни, дерзкий род! [205] —
Несет на вые след могучей длани?»

100. Он вспять отшел путем нечистых вод,
Не обменясь в тот миг ни словом с нами, [206]
Как человек, под бременем забот,

103. Не зрит того, что пред его очами. —
И в крепость мы направили стопы,
Подкреплены святыми словесами.

106. Тут нам никто не возбранял тропы,
И я, вступив в пределы стен высоких,
Чтоб видеть казнь томящейся толпы,

109. Окинул взором край пучин глубоких
И зрел со всех сторон простор полян,
Исполненных скорбей и мук жестоких.

112. Как близко Арля, где не быстр Родан,
Иль как у Полы, где залив Кварнары [207]
Грань омывает италийских стран, —

115. Могилами изрыты крутояры:
Такую здесь увидел я страну,
Но вид ее был полон горшей кары.

118. Огонь, змеясь между могил по дну,
Их раскалял с такой ужасной силой,
Как никогда не плавят сталь в горну.

121. Покров висел над каждою могилой
И вопль глухой к нам несся из могил,
И этот вопль был плач толпы унылой.