Коллектив авторов - Право и экономическое развитие - проблемы государственного регулирования экономики

О том, что при «приватизации» функций они перестают быть государственными, мы говорили ранее. Здесь же обратим внимание на следующие моменты. Об интересе государства и иных публично-правовых образований неоднократно упоминается в юридической литературе. Например, М.Ю. Челышев писал, что в экономической сфере возможно две группы участия государства: 1) непосредственные интересы публично-правовых образований как обычных частных лиц (как собственников имущества, как лиц удовлетворяющих свои имущественные потребности, в т. ч. государственные нужды); 2) опосредованные интересы, направленные на обеспечение порядка в экономической сфере, на оформление стабильного экономического оборота [437].

Однако, на наш взгляд, некорректно употребление словосочетания «государственный интерес». Как справедливо отмечает С.Ю. Филиппова, «интереса без мыслительной деятельности и психологических процессов, имманентных человеческому организму, не существует. Поэтому носителем интереса может выступать только физическое лицо. Цели, сформулированные от лица государства уполномоченными лицами и органами, не всегда совпадают с потребностями и интересами граждан и юридических лиц. При этом тезисы о том, что «общественная воля… всегда сводится к воле конкретных индивидов» [438]и что «публичные интересы есть сумма частных интересов» [439]в данном случае не действуют» [440]. Государство как таковое не может иметь ни самостоятельной потребности, ни цели [441].

Далее следует отметить, что саморегулируемые организации «реализуют главным образом общественные интересы и преследуют цели, направленные на упорядочивание отношений применительно к саморегулируемым видам деятельности, осуществляемым в конкретном секторе экономики… Это исключает и публично-правовой статус членов СРО, и публично-правовой статус саморегулируемых организаций, не реализующих государственно-властных полномочий» [442].

Мотив 6.Утверждается, что обязательное саморегулирование является заменителем лицензирования, в результате чего сохраняется его публично-правовая природа. Здесь мы снова согласимся с мнением Д.А. Петрова об очевидной невозможности даже косвенного отождествления этих понятий. Лицензирование осуществляется одним органом, что повышает кор-рупциогенность данного способа социального регулирования. Как верно отмечает автор, в отличие от лицензирования, в период членства в саморегулируемой организации ее члены, уплачивая членские взносы, вправе получать от нее встречное предоставление в виде представления их интересов в отношениях с органами государственной власти, информационных и консультационных услуг [443].

Дополнением к анализу мотивов сторонников теории передачи государственных полномочий является верное утверждение М.А. Егоровой о том, что прямое (непосредственное) делегирование полномочий (компетенций) органов государственной власти и местного самоуправления общественным формированиям в принципе невозможно. Даже умозрительно трудно представить ситуацию, когда орган исполнительной власти (скажем, Минэкономразвития России) решил избавить себя от какой-либо ненужной ему публичной функции и передать ее СРО…» [444]. Деятельность саморегулируемых организаций направлена на координацию усилий всех ее членов. Обоснованным считаем убеждение С.Ю. Филипповой в том, что для рыночной экономики «… (в отличие от периода административно-командной системы с плановой экономикой) сотрудничество участников группы лиц с организованными правовыми целями должно становиться все более распространенным, являясь в действительности крайне выгодным для них» [445]. Дальнейшие наши рассуждения будут направлены на то, чтобы доказать провозглашенный до нас тезис о том, что по своей правовой природе эти некоммерческие организации являются сугубо частноправовыми субъектами. [446].

К вопросу о публичности саморегулируемых организаций.Одним из камней преткновения при определения статуса саморегулируемых организаций стало применение прилагательного «публичный», которое в праве имеет несколько значений. А.Л. Кононов отмечает: «Оно означает и «общественный», и «всенародный, открытый для публики, гласный», а также употребляется в значении, противоположном словам «частный, личный, индивидуальный, не общественный, не государственный». Именно на последнем противопоставлении основывается традиционное деление права на частное и публичное. Публичное право в его изначальном смысле предполагает защиту общегосударственных интересов и целей…» [447].