Коллектив авторов - Право и экономическое развитие - проблемы государственного регулирования экономики

П.15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» разъясняется, что в соответствии с ч.3 ст.2.1 КоАП РФ в случае совершения юридическим лицом административного правонарушения и выявления конкретных должностных лиц, по вине которых оно было совершено (ст.2.4 КоАП РФ), допускается привлечение к административной ответственности по одной и той же норме как юридического лица, так и указанных должностных лиц.

При определении степени ответственности должностного лица за совершение административного правонарушения, которое явилось результатом выполнения решения коллегиального органа юридического лица, необходимо выяснять, предпринимались ли должностным лицом меры с целью обратить внимание коллегиального органа либо администрации на невозможность исполнения данного решения в связи с тем, что это может привести к совершению административного правонарушения.

Поскольку КоАП РФ не предусматривает в указанном случае каких-либо ограничений при назначении административного наказания, судья вправе применить к юридическому и должностному лицу любую меру наказания в пределах санкции соответствующей статьи, в т. ч. и максимальную, учитывая при этом смягчающие, отягчающие и иные обстоятельства, влияющие на степень ответственности каждого из этих лиц [629].

Соответственно, при установлении вины для привлечения к гражданско-правовой ответственности должностного лица применяются такие категории как «недобросовестность» или «неразумность». Когда мы говорим об административной ответственности, то принимаем во внимание две формы вины – умысел или неосторожность. В этом случае даже при неосторожной форме вины должностного лица, предвидевшего возможность наступления вредных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывавшее на предотвращение таких последствий либо не предвидевшее возможности наступления таких последствий, хотя было обязано и могло предвидеть, и данный факт не был доказан в процессе производства по делу об административном правонарушении, сложно предположить, что должностное лицо при этом действовало недобросовестно или неразумно.

Справедливости ради необходимо отметить, что до принятия Постановления № 62 суды отказывали во взыскании в качестве убытка штрафов. Суды указывали, что административный штраф как мера административного наказания является денежным взысканием. Штраф представляет собой административное наказание имущественного характера и, в отличие от гражданско-правового понятия убытков, не выполняет компенсационной функции. Убытки же по своей природе представляют собой реальный ущерб либо упущенную выгоду и подлежат обязательному доказыванию в силу ст.65 Арбитражного процессуального кодекса РФ. Кроме того, в соответствии с ч.3 ст.2 Гражданского кодекса РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в т. ч. к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством [630].

Цель данной статьи состояла в том, чтобы продемонстрировать правовые проблемы, лежащие на границе административно-правовых и гражданско-правовых отношений. Следует констатировать, что в гражданском праве накоплен огромный опыт регулирования отношений между равностоящими субъектами; его модели обладают несомненным потенциалом и в сфере государственного управления. Вместе с тем внедрение таких моделей в правовой механизм регулирования отношений власти-подчинения не должно приводить к умалению собственных функций административного права.

Сформулированная арбитражными судами практика толкования и применения норм Закона о защите конкуренции, развитие рыночных отношений и кризисные явления в экономике показали, что общие положения антимонопольного законодательства, а также ряд иных правовых конструкций нуждаются в совершенствовании с новых позиций, отсутствие которых не может быть восполнено судебным толкованием. Многообразные экономические правонарушения, нередко совершающиеся под формальным прикрытием различных гражданско-правовых конструкций, выявили различные недостатки классических цивилистических институтов и категорий, в частности, таких, как осуществление и защита гражданских прав, недействительность сделок, публичный интерес, неопределенный круг лиц, свобода договора и другие, что обусловливает необходимость не только совершенствования законодательства, но и упорядочивания осмысления его действия и применения. Нарушение единства правоприменения сопряжено с дестабилизацией экономических отношений, причинением вреда правам и законным интересам субъектов предпринимательской деятельности и других участников гражданского оборота. Реализация общеправовых принципов равенства всех перед законом и судом, верховенство закона, воплощение основных начал гражданского законодательства, идей предсказуемости и справедливости правосудия возможно лишь при условии обеспечения единства правоприменения.