Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Иначе говоря, суть данной идеи состоит в том, что индивид не является замкнутым субъектом знания и общения; его автономность всегда относительна, так как он одновременно с существованием на собственно индивидуальном уровне, участвует и в коллективном бытии, структурным элементом которого является [530]. Поэтому понять механизм взаимопонимания индивидов в общественной практике, их одинакового восприятия ценностей, символов, социального взаимодействия можно лишь при обосновании концепции «открытого сознания» [531]. Теория «полной автономности» индивидуального сознания, несмотря на ее кажущуюся очевидность, не может быть положена в основу социологического анализа [532]; интенциональность сознания подразумевает его открытость для «взаимопроникновения других сознаний». Пользуясь принципом взаимодополняемости перспектив, Гурвич утверждает, что, в сущности, различие между коллективным и индивидуальным сознаниями не реальное, а виртуальное и эти два вида сознания «взаимно имманентно присутствуют друг в друге» [533]. Неправильное формулирование соотношения коллективного и индивидуального не только и не столько составляет теоретическую ошибку, сколько несет в себе опасность человеческой свободе (путем ли подчинения индивида обществу, как в фашизме и сталинизме, или путем растворения общества в индивиде и его воле – технократия, капитализм). Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что именно для разрешения проблемы противопоставления индивид/общество мыслитель и задумал первоначально свою диалектическую концепцию.

Социальные классы выступают в социологической концепции Гурвича как еще один критерий типологизации форм общения. Следуя марксистской традиции рассмотрения социальной жизни через призму классовой борьбы, мыслитель вносит существенные ньюансы в эту проблематику. Во-первых, классы для Гурвича не есть нечто вечное и неизменное в социальной жизни. Появившись при формировании капиталистического общества, по мере его развития классы эволюционируют и принимают различные формы, в том числе объединяясь между собой либо, наоборот, давая начало новым классам (в качестве примера Гурвич приводил зарождающуюся «касту» технобюрократии). Во-вторых, классовая борьба является вторичным, а не первичным фактором в существовании социальных классов. Это существование заключается в самоструктурации не только и не столько по отношению к другим классам, сколько по отношению к глобальным обществам.

Пытаясь интегрировать классовую теорию в свою макросоциологическую концепцию, обособив социальные классы от глобальных обществ, ученый выделяет и подробно описывает шесть сущностных признаков социальных классов: 1) сверхфункциональность как возможность осуществлять любые формы практической деятельности, что отделяет классы от однофункциональных и многофункциональных групп (в том числе и от политических партий, задачи которых всегда функционально ограничены); 2) ориентация на конфронтацию с другими социальными классами, что не исключает возможности частичного перехода одного класса в другой; 3) сопротивление проникновению идеологии глобального общества, поскольку с подчинением такой идеологии социальный класс утрачивает свою специфику сверхфункциональности и становится одной из многофункциональных групп; 4) тенденция к интенсивной структурации; 5) отсутствие официально признаваемого деления на классы (что имеет место в сословиях, кастах и т. п.) и соответственно динамичность, подвижность границ между ними; 6) возможность существования класса вне зависимости от фактического единства в процессе выполнения отдельных функций: интеграция индивида с социальным классом, или причисление к нему, может, если воспользоваться термином Гурвича, быть «дистанционной», т. е. не привязанной к конкретной социальной среде и ситуации [534]. В то же время единство социального класса как формы социабельности задано существованием единого классового сознания, которое включает в себя систему знаков, символов, идеологических постулатов, поведенческих стереотипов, идеалов, норм, ценностей. В свою очередь, это классовое сознание и сознание коллективное диалектически взаимодополняют друг друга.

Само коллективное сознание представляет собой систему взаимоотношений между многочисленными «Я», «Ты», «Мы». Разные степени взаимопроникновения сознаний индивидов и коллективов дают разные формы выражения внутренних смыслов коммуникации и создают разные типы социальных структур: масса (masse), общность (communauté), соборность (communion). Чем больше степень слияния индивидуальных сознаний, тем меньше воздействие коллективной психологии на индивидов, и наоборот. При наибольшей степени слияния и взаимопритяжения в ощущении единства «Мы» индивид исключается из сферы коллективного или индивидуального принуждения [535]. Степень подобного слияния зависит от множества переменных: так, слияние на уровне соборности возникает при глубоком единении индивидов под влиянием общего чувства опасности или общей радости, и когда они пережиты, соборность обычно переходит в общность или массу. Эти различные формы социабельности будут изучены ниже применительно к правовой классификации Гурвича.