Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

А. Б. Гофман находит неустранимые противоречия в социологии Гурвича, характеризуя его концепцию тотальных социальных явлений как «чрезвычайно неопределенную, расплывчатую и даже имеющую оттенок некоторого мистицизма; эти феномены выступают в его толковании как некая неуловимая, всесильная и мистическая субстанция с бесчисленным количеством атрибутов, трансцендентная по отношению к своим эмпирическим проявлениям» [505]. Концепция Гурвича, по нашему мнению, была ориентирована на преодоление трансцендентализма и универсализма, и применительно к ней скорее нужно говорить о философии имманентности целого и частей (в духе теории Н. О. Лосского, на которую Гурвич опирался в своих разработках). С учетом вышесказанного мы не можем полностью согласиться с данной российским исследователем оценкой социологии Гурвича. Поскольку речь идет о наиболее полной и глубокой оценке социологии Гурвича в отечественной литературе, остановимся еще на нескольких моментах критики А. Б. Гофмана, нуждающихся, как представляется, в некоторой детализации. В частности, исследователь считает, что «ограничивая причинность индивидуальной причинностью, Гурвич, по существу, изменяет своей точке зрения целостности; в противном случае индивидуальная причинность оказывалась бы включенной в более общую причинную детерминацию… Следовательно, признание ограниченной закономерности явлений сочетается с утверждением их фундаментальной случайности» [506]. И далее: «плюрализм Гурвича явно доминирует над его стремлением к целостному рассмотрению социальной реальности» и, по существу, подрывает идею «целостных социальных феноменов» [507].

Отметим, что Гурвич не говорит о сочетании континуальности (длительности) и дисконтинуальности (прерыривистости), случайности и упорядоченности социальных процессов. Эти процессы, действительно, не развертываются из идеи, не обусловливаются социальным окружением, не имеют телеологической ориентированности и в принципе не подпадают под категории детерминации/причинности. С точки зрения гурвичевской концепции, речь идет не о причинности, а о сочетании (констелляции) социальных фактов, каждый из которых формирует свои референтные рамки. Наличие таких референтных рамок в той или иной форме социабельности позволяет говорить о наличии «регулярности развития» этой формы, т. е. о факте упорядоченности ее развития. Сам процесс формирования референтных рамок протекает спонтанно, но спонтанность здесь не означает случайности в смысле отсутствия предпосылок. В этом еще один вызов классической научной парадигме, который мыслитель пытался обосновать через свою диалектику и своеобразную концепцию человеческой свободы.

Вместе с тем необходимо принимать во внимание особенности категории целостности в понимании мыслителя – она не означала полной унифицированности социальных процессов и регулирующих их закономерностей, равно как и не отрицала частичной унифицированности, – применительно к социальной целостности мыслитель предполагал интеграцию (как движение, тенденцию, но не как факт) регулярностей развития. Концепция социального единства как подчиненности частей целому, частностей общему принципу для Гурвича была принципиально неприемлема. Он неоднократно возвращался к мысли о том, что нахождение равновесия частей и целого, как в практическом, так и в теоретическом плане, составляет основную задачу социальной философии, призванной «утверждать бесконечный и нередуцируемый плюрализм социальных тотальностей, каждый раз требующих экспериментального подтверждения с помощью множества технических процедур диалектизации, ни одна из которых не допускает заранее заданной метафизической конструкции» [508]. И ту интерпретацию, которую А. Б. Гофман находит в концепции Гурвича, он сам жестко критиковал в таких концепциях социального единства, как теории О. Шпенглера и О. Шпанна [509], противопоставляя им свою диалектическую теорию общества.

В этом контексте получает свое объяснение и демократический идеал Гурвича, понимаемый как «равновесие между каждой личностью и социальным целым… как синтез индивидуализма и универсализма» [510]. Другой вопрос, насколько мыслителю удалось обосновать свою концепцию: частично соглашаясь с А. Б. Гофманом, можно говорить о незаконченности теории тотальных социальных явлений Гурвича, который большую часть своих усилий направил на критику концепции социального единства в интерпретации других авторов. В то же время он четко осознавал наличие той методологической трудности, на которую указывает А. Б. Гофман, и искал пути ее преодоления, рассматривая эту задачу как основополагающую для своей социологической теории.