Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Ученый публикует ряд важных работ, свидетельствующих о повороте его интересов от социолого-правовой проблематики к проблемам общей социологии и о смене метафизических и феноменологических приоритетов его концепций в пользу своеобразно понимаемого эмпиризма [460]. В этом плане интересна полемика Гурвича с Ж.-П. Сартром [461]. Положительными сторонами его диалектической концепции Гурвич считает понимание диалектики как реального движения тотальностей, как сферы социального мира и исключение ее из мира природы. Но, несмотря на эти и другие достоинства, Гурвич полагал, что концепция Сартра направлена на апологию индивидуального существования и опирается на заранее заданные концептуальные рамки «диалектического разума», законы которого Сартр пытается вывести в духе традиционного картезианского рационализма. Гурвич заключает, что «усилие, предпринятое Сартром для синтеза экзистенциализма, Гегеля и Маркса, в его теории диалектического разума закончилось провалом» из-за неспособности придать диалектике действительно динамичный характер [462]. В свою очередь Сартр обвинял социологию Гурвича в механицизме, в частности в создании механистической классовой концепции [463]. Тем не менее некоторые критики отмечали сходство изначальных позиций двух мыслителей, говоря о социологии Гурвича как об «экзистенциалистской» [464].

Необходимость построения новой социологической модели объяснения социальных явлений вызывалась, по мнению Гурвича, недостаточной интегрированностью общественной мысли во Франции. Видение социологии во Франции в те годы было биполярным: социологи разделялись на безусловных адептов эмпирических методов, переносившихся из социологии США без оглядки на их научно-теоретическую основу (Ж. Фридман, Ж. Стецель и др.), и сторонников абстрактно-теоретической социологии в духе Дюркгейма, не интересующихся применимостью их схем к жизни конкретных социумов. Соответственно гиперэмпирическая теория Гурвича, направленная на примирение двух полюсов послевоенной французской социологии, была объявлена метафизической, «не имевшей ничего общего с социальной действительностью», а потому даже вредной для развития социологии.

На такой почве происходят многочисленные конфликты ученого с коллегами по социологии (Р. Ароном, Ж. Фридманом, Ж. Стецелем и др.) [465]; причина в том, что Гурвич противится слепому копированию и перенесению во Францию американских стандартов эмпирической социологии и в качестве альтернативы развивает свою гиперэмпирическую теорию [466]; в центре ее находится пересмотренная и переработанная концепция коллективного сознания. Именно в этом последнем Гурвич находит основу социального единства, взаимодействия и развития, которые, по его мнению, теоретически невозможны в рамках индивидуалистического мировоззрения и его неизбежных следствий – атомизма и механицизма [467].

Еще одним недостатком современного ему социологического знания Гурвич считал разрыв между разными направлениями социальных исследований: социальной философией, правоведением, социологией, социальной психологией, историей; этот разрыв мыслился как легитимная граница между различными отраслями знания об обществе и человеке. Гурвич был одним из первых мыслителей во Франции, высказавших мнение о необходимости построения единой интерактивной модели знания об обществе, где каждая научная дисциплина сохраняла бы свою независимость и в то же время сотрудничала с другими на основе общности основополагающих принципов научного исследования (такую задачу ученый ставил перед своей гиперэмпирической диалектикой) [468].

Принцип интегральности означал для Гурвича невозможность отрыва некоего причинно-следственного ряда от всей целостности социальной жизни; такой отрыв приводит к построению безжизненных, абстрактных и по большому счету ложных научных теорий. Чем более эти теории оперируют «социальными фактами», воспринимаемыми как отдельные фрагменты социального бытия, выхваченные из него и выстраиваемые с помощью формальной логики в причинно-следственную цепочку, тем более отдаляются они от социальной действительности. С этой точки зрения Гурвич критикует теорию Р. МакИвера [469]и указывает на то, что «действительность причинно-следственных законов – это вопрос факта: она должна каждый раз верифицироваться, так как зависит от конкретной социальной среды, рамок общения» [470].

Такая логика, по Гурвичу, непременно закрыта для социального (в том числе и для юридического) опыта, который только и может дать адекватное представление об обществе; она неминуемо приводит к непониманию свойственной социальным процессам динамики [471]. Наиболее серьезной ошибкой, как считает мыслитель, является как раз «верность» ранее выработанным категориям и методам, которые, может быть, и были действенными и правильными применительно к определенной социально-исторической ситуации, но не подверглись корректировкам сообразно изменениям находящейся в постоянной динамике социальной действительности. Разделение социальной жизни на «социальную статику» и «социальную динамику» [472]Гурвич считает ложным, так как всему обществу в целом свойственна необходимая динамика.