Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Вместе с тем правоведы имеют глубоко укорененную склонность к догматизму и консерватизму, к отождествлению по существу своему относительных приемов юридической техники с вечной идеей, «Логосом» права. Социология права становится насущной необходимостью там, где образуется постоянно углубляющаяся пропасть между отдельными приемами юридической техники и правовой действительностью. Такова ситуация нашего времени, ситуация, когда абстрактные юридические формулы оказываются не в состоянии объяснить турбулентное развитие правовой жизни в ее новых и непредвиденных выражениях, рождающихся из спонтанного движения ее элементов. Юрист не может сделать ни шага, не занимаясь при этом работой социолога, не обратившись за помощью к социологии права. Как правило и к сожалению, последняя не находит себе места и не занимает подобающего ей положения в системе юридического образования. Поэтому мы можем зачастую наблюдать спонтанное рождение социологии права непосредственно из творчества правоведов и судей.

Определение права.Существует множество определений права. С их помощью юристы описывают действующие в их стране правовые институты, поэтому такие определения являются лишь обобщениями некоторых приемов юридической техники, используемых в определенных социальных структурах при конкретных ситуациях. Более того, антиномичный в своей основе феномен права сам по себе чрезвычайно сложен.

С первых шагов своего развития социология права не могла обойти стороной вопрос о специфике юридических фактов, поэтому любое исследование в рамках нашей дисциплины должно начинаться с отграничения юридических фактов от иных социальных фактов (моральных, религиозных, эстетических, когнитивных и т. п.), которые в той же степени, как и юридические, связаны с культурными ценностями, а потому наиболее близки к фактам юридическим. Если нам с помощью философии удалось бы сформулировать признаки непосредственного юридического опыта и дать общую характеристику правовых ценностей, то мы смогли бы найти и критерий для определения права. Поскольку мы не имеем возможности развернуть философский анализ данной проблематики в полном объеме [975], что увело бы нас далеко от предмета настоящего исследования, то в дальнейшем мы в тезисной форме изложим лишь результаты подобного философского исследования.

1. Непосредственный юридический опыт состоит в коллективных актах признания культурных ценностей, воплощенных в социальных фактах и реализующихся через них. И именно такое воплощение и реализация ценностей в фактах является основанием юридического опыта. Непосредственными выражениями данного опыта являются нормативные факты [976]и имплицируемая в них справедливость. Нормативные факты и справедливость тесно взаимосвязаны и представляют собой два отвлеченных аспекта одной и той же реальности. Непосредственный юридический опыт, понимаемый как акт признания культурных ценностей, является необходимым связующим звеном между эмоционально-волевым восприятием ценностей и интеллектуальным восприятием логических идей. Такой опыт смягчает «пылкость» прямого восприятия ценностей «прохладой» рассудочного мышления и примиряет их.

2. Справедливость или правовые ценности являются наиболее динамичными элементами культурной жизни общества, что проявляется в: 1) динамике ценностного опыта; 2) динамике опытного восприятия логических идей и их интеллектуальных носителей; 3) динамике способов взаимосвязи эмоционально-волевого и интеллектуального восприятия; 4) динамике способов взаимосвязи форм восприятия духовных и нравственных явлений [977]. Из изложенного следует, что определение права как попытки в определенных социальных условиях реализовать справедливость не представляет опасности для релятивности социологии права при оговорке об изменчивости аспектов самой справедливости. Вместе с тем данное определение лишь примерно указывает то направление, в котором нам следует искать недогматизированное определение права.

3. Право, или юридическое регулирование, как специфический вид социального регулирования (социального контроля) отличается от иных видов социального регулирования или контроля (морального, религиозного, эстетического, педагогического) по следующим присущим ему свойствам:

а) по определенному и ограниченному характеру правовых предписаний в отличие от неопределенного и неограниченного характера предписаний иных видов социального регулирования и, в особенности, строго индивидуализированных моральных императивов. Так, например, предписание «не убий» имеет различное значение в праве и в морали. Юридически допускаются ситуации, когда дозволено убивать, либо когда должно убивать (самозащита, война, исполнение смертного приговора и т. п.). С моральной точки зрения не дозволено убивать не только в вышеназванных ситуациях, но даже совершать поступки, которые косвенно могут причинить смерть ближнему, начиная с отказа оказать помощь в опасной ситуации и кончая бранными словами, способными укоротить чью-либо жизнь;