Александр Васильев - Суд присяжных - последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными - стратегия и тактика защиты

Ссылка председательствующего на «рамки закона», которые, якобы, не позволяют подсудимому в суде с участием присяжных заседателей доводить до них полную информацию о свидетеле, не привлеченном к уголовной ответственности, не основана на законе.

Согласно ст. 324 УПК РФ, производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке с учетом особенностей, предусмотренных главой 42 УПК РФ. Положений закона, которые бы не позволяли подсудимому доводить до присяжных указанную выше информацию о свидетеле, глава 42 УПК РФ не содержит.

Особенностями судебного следствия с участием присяжных заседателей является запрет на исследование в присутствии присяжных недопустимых доказательств (части 5 и 6 ст. 335 УПК РФ), запрет на исследование фактов прежней судимости подсудимого, признания его хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иных данных, способных вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого (ч.8 ст.335 УПК РФ).

Председательствующим судьей дано неправильное толкование ч.7 ст.335 УПК РФ, предусматривающей возможность исследования в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей только тех фактических обстоятельств уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ, а также ст. 252 УПК РФ, которая содержит положения о том, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Данные нормы закона не запрещают подсудимому доводить до присяжных заседателей информацию об инкриминированных ему деяниях, в том числе и о причастности к этим деяниям лиц, не привлеченных к уголовной ответственности.

Мнение председательствующего судьи, сформулированное им в ходе судебного следствия и в напутственном слове, о том, что в случае, если присяжные заседатели выслушают полную версию подсудимого, то это может привести их к ошибочному решению, они окажутся под незаконным влиянием подсудимого, поскольку вынуждены будут решать вопросы о виновности лица, не привлеченного к уголовной ответственности — неосновательно.

По смыслу ч.7 ст.335 УПК РФ, ст.252 УПК РФ в их взаимосвязи с положениями других норм уголовно-процессуального закона (статей 333, 334, 339 УПК РФ), председательствующий не вправе ставить на разрешение присяжных заседателей вопросы о виновности лица, не привлеченного к уголовной ответственности. Но это не означает, что до присяжных заседателей не должна доводиться информация осужденного, утверждающего о своей непричастности к преступлению и о совершении этого деяния другим лицом, свидетельствующим против него.

Напротив, эта информация поможет присяжным заседателям в совещательной комнате, тайна которой предусмотрена ст. 341 УПК РФ, вынести объективный вердикт о причастности или непричастности подсудимого (Песецкого О. В.) к инкриминированным преступлениям и о его виновности или невиновности. (…)

С учетом изложенного, Судебная коллегия приходит к выводу о несправедливости судебного разбирательства по данному делу с участием присяжных заседателей ввиду нарушения права на защиту подсудимого Песецкого О. В., а также принципов равенства сторон и состязательности судопроизводства.

Существенное нарушение уголовно-процессуального закона является основанием для отмены приговора (п.2 ст.389.15 УПК РФ)…».

Добавить к этому Апелляционному решению ВС РФ нечего. Редкий случай неукоснительного соблюдения закона! Впрочем, надо понимать (перефразируя пословицу), что суровость и однозначность формулировок позиций Верховного суда по этому делу, смягчается необязательностью их исполнения, причем не только нижестоящими судами, но и самим ВС РФ в других случаях. А потому, дабы не вводить читателя в непозволительный оптимизм, закончу этот параграф ссылкой на Апелляционное определение ВС РФ от 10 июня 2015 г. №78-АПУ15—18СП:

«В ходе судебного разбирательства сторона защиты активно выясняла причастность иных лиц к убийству Р., суть таких выяснений сводилась к причастности лиц, которым такое обвинение не предъявлялось, и выражалась в высказываниях следующего характера: «Заказчик гуляет на свободе», «Так от кого был заказ? От М., от Х.?», «Какие-либо конфликты были по бизнесу в <���…> области, которые могли иметь отношение к убийству Р.? Конфликты были жесткие, были и поджоги деревни, неуплата долга <���…> предпринимателями…", «Конфликт, связанный с поджогом деревни, мог быть связан с убийством Р.?», «Что Вам известно про факты слежки? Один из конфликтов у Р. был с Н. … Был еще факт слежки в 2005 г."…».