Александр Васильев - Суд присяжных - последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными - стратегия и тактика защиты

Как я уже сказал, трудно судить о том какой из перечисленных вариантов имел место в приведенных выше случаях. Хочется наедятся, что речь шла о первом или, в крайнем случае, втором варианте, хотя лично мне приходилось сталкиваться и с третьим. В частности, при рассмотрении дела в отношении саранского коммерсанта Юрия Шорчева судья запретил доводить до присяжных заседателей сведения о том, что инкриминируемые ему и еще нескольким подсудимым преступления были совершены не ими, а другими лицами, которые имели мотив, а некоторые даже были опознаны очевидцами на месте преступления…

Ладно, читаем дальше. В Апелляционном определении ВС РФ от 3 апреля 2014 г. №3-АПУ14—3СП судьи попеняли защите (а заодно и отменили оправдательный приговор) за то что:

«В ходе судебного следствия адвокаты Рыбалов и Егоров перед присяжными исследовали вопросы о причастности свидетеля С. к поджогу торгового центра, доводили до присяжных информацию о существовании документа о причастности других лиц к совершению преступления, защитник Рыбалов сообщал присяжным существо оправдательного приговора в отношении К. и П. как исполнителей поджога, который был отменен и не исследовался в судебном заседании».

Впрочем, когда нужно ВС РФ не усматривает нарушения в исследовании виновности других лиц, он тогда вообще не видит такого факта. Вот, например, Апелляционное определение ВС РФ от 14 мая 2015 г. по делу №67-АПУ15—12СП:

«В апелляционной жалобе и дополнениях к ней адвокат Архангельский А. О. в защиту Михайлова М. М. просит отменить обвинительный приговор и оправдать Михайлова М. М. По мнению защитника, постановленный в отношении Михайлова приговор является незаконным и несправедливым; судом нарушены требования уголовно-процессуального закона (ст.334, ч.7 ст.335 УПК РФ), поскольку в присутствии присяжных заседателей исследовались доказательства, подтверждающие совершение преступления другим лицом (по кличке «…"), являвшимся организатором и руководителем банды, дело в отношении которого выделено в отдельное производство в связи с его розыском. Данное обстоятельство, по мнению защитника, свидетельствует о недопустимости доказательств и повлияло на вердикт присяжных заседателей о виновности Михайлова в инкриминированных ему преступлениях. (…)

Вопросы о виновности других лиц, дело в отношении которых выделено в отдельное производство, вопреки доводам жалобы защитника Михайлова М. М., присяжными заседателями не разрешались, а доказательства стороны обвинения относились к инкриминированным Леонтьеву Д. Б., Керимову Э. Х., Михайлову М. М., Устинову М. Ю., Девятайкиной О. С. и Тарасовой Т. Г. преступлениям».

В общем все доводы судебной инстанции, в таком раскладе, свелись к формальной отписке. Тут вижу — тут не вижу, очень удобно.

Между тем, вопрос о допустимости доведения до присяжных информации о совершении инкриминируемого подсудимому преступления другим лицом, был предметом разбирательства Конституционного суда РФ, и указал в своем Определении от 29 сентября 2011 г. №1238-О-О КС следующее:

«Статья 252 УПК РФ, очерчивая пределы судебного разбирательства, устанавливает, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению (часть первая). Данная статья не содержит каких-либо запретов для подсудимого защищаться от предъявленного обвинения, в том числе приводить доказательства и доводы, свидетельствующие о том, что преступление было совершено не им, а другим лицом ».

Черным по белому написано, но, увы, в большинстве случаев судьям Верховного суда РФ (не говоря уже о первой инстанции) абсолютно плевать не только на закон, но и на решения Конституционного суда.

Хотя, справедливости ради, иногда и Верховный суд все-таки принимает решения в соответствии с законодательством. Например, из Апелляционного определения от 12 января 2016 г. №51-АПУ15—38СП следует, что в суде первой инстанции подсудимому все-таки (пусть и ограниченно, по мнению защиты) дали возможность довести сведения о причастности к преступлению иного лица. И ВС РФ также не усмотрел в этом нарушения:

«Судебная коллегия отмечает, что доводы Песецкого О. В. о совершении преступления П. являлись предметом исследования суда с участием присяжных заседателей.

В судебном заседании потерпевший А. сообщил присяжным заседателям о якобы имевшем место признании П. в совершенном преступлении.