Г. Севастьянов - Хрестоматия альтернативного разрешения споров

Peter Sanders and Albert Jan van den Berg. Commentary On UNCITRAL Model Law. Kluwer. P. 95.

Примером может быть п. 3 ст. 10 ГК РФ, согласно которому: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются» . Следовательно, лицо не обязано доказывать добросовестность своих действий. Напротив, сторона, которая заявляет о недобросовестности второй стороны, обязана это доказать. Таким образом, презумпция добросовестности, установленная в законе, фактически вносит изменения в общий принцип «каждая сторона несет бремя доказывания своей позиции» , поскольку в рассматриваемом примере одна из сторон может вообще ничего не доказывать, и ее добросовестность будет считаться доказанной, если вторая сторона не представит убедительных доказательств обратного.

Англ. — «balance of probabilities».

Англ. — «beyond all reasonable doubt».

Redfern A., Hunter M., Blackaby N. and Partasides C. Law and Practice of International Commercial Arbitration. Wolters Kluwer, 2004. P. 6–67.

Cм. напр.: Mauro Rubino-Sammartano. International Arbitration, Law and Practice. Kluwer Law Internaitonal. 2 dedition. P. 840.

Redfern A., Hunter M., Blackaby N. and Partasides C. Law and Practice of International Commercial Arbitration Wolters Kluwer, 2004, at 6-65.

Пункт 8 ст. 75 АПК РФ: «Письменные доказательства представляются в арбитражный суд в подлиннике или в форме надлежащим образом заверенной копии. Если к рассматриваемому делу имеет отношение только часть документа, представляется заверенная выписка из него».

Пункт 3 ст. 75 АПК РФ «Документы, полученные посредством факсимильной, электронной или иной связи, а также документы, подписанные электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи, допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые установлены федеральным законом, иным нормативным правовым актом или договором».

Redfern A., Hunter M., Blackaby N. and Partasides С. Law and Practice of International Commercial Arbitration. Wolters Kluwer, 2004, P. 6–69.

При этом следуют различать процессуальный закон, применяемый к международному арбитражу, и материальный закон, применяемый арбитрами к существу спора. «Закон, регулирующий процедуру арбитражного разбирательства, не обязательно должен совпадать с законом, применяемым к существу спора» — этот принцип, установленный Парижским апелляционным судом в 1974 году по делу Diefenbacher, в настоящее время является общепризнанным. См.: Fouchard, Gaillard, Goldman On International Commercial Arbitration, Kluwer Law International. P. 634.

А именно — элементарное незнание законодательства страны контрагента. Неоднократно складываются ситуации, когда при обсуждении применимого права по агентскому договору между европейским производителем и российским агентом первый настаивал на применении права одного из европейских государств, а второй — российского права. Хотя логичнее было бы для обеих сторон настаивать на обратном, поскольку Директива о независимых коммерческих агентах 1986 года, действующая на территории ЕС, предоставляет агенту гораздо больше прав, чем российский ГК.

Международное частное право в качестве основной коллизионной привязки указывает на право страны стороны, которая осуществляет решающее исполнение (specific performance); см. п. 2 ст. 1211 ГК РФ и п. 1 ст. 4 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам.

Напр.: «…применяется право РФ или ФРГ» или «в случае, если ответчиком будет являться российская компания, то будет применяется право Российской Федерации, а в случае, если немецкая — законодательство ФРГ».

Например, Швейцарии или Швеции.

«Законодательство большинства государств позволяет сторонам договора самим избрать право, подлежащее применению к их договорным обязательствам. Автономия воли сторон состоит в том, что стороны в договоре могут устанавливать по своему усмотрению не только условия и содержание договора, но и определять право, которое будет применяться к заключенному ими договору». См.: Богуславский М. M. Международное частное право: Учебник. M., 2005. С. 267; «…Стороны договора могут при его заключении или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору в целом или его отдельных частей. Такой подход отражает приоритет автономии воли в договорных отношениях, когда стороны самостоятельно определяют условия, на которых договор будет заключаться и исполняться. В области международных договорных отношений это проявляется, в частности, в возможности для сторон по своему усмотрению определить применимое к их отношениям право». См.: Медведев И. Г. Международное частное право и нотариальная деятельность. M., 2005. С. 215.