Михаил Туманов - Парадоксы правового регулирования в России

Пока право не разрешит указанный вопрос, оно будет испытывать ответную реакцию граждан, которые начинают воспринимать издаваемые законы как «преступные», а молчание права по данному вопросу порождает суждения граждан о том, что «такой закон никому не нужен», потому что ни как не возможно объяснить, а тем более узаконить поведение, при котором «приветствуется» отказ от следования вышеперечисленным положительным человеческим характеристикам.

Так в чем же дело, и почему нынешняя система российского законодательства не в состоянии разрешить такие проблемы? Ведь считается близким к совершенству принцип, в соответствии с которым разумно урегулировать общественные отношения правом. Не уже ли и у права есть не разрешимый изъян?

В России переход к правовому регулированию на уровне закона состоялся недавно, в 80–90 гг. прошлого века. Фактически до этого вопросы регулирования общественных отношений в различных отраслях деятельности граждан и их объединений в России разрешались либо ведомственными нормативными правовыми документами, либо решениями, принимаемыми партийными органами Коммунистической партией Советского Союза. Нормативно-правовые акты в статусе именно, законов, до указанного времени в России принимались в небольшом количестве. Предполагается, что закон в принципе нарушить труднее, нежели ведомственный нормативный акт.

Со времени количество законов выросло, соответственно и прозрачность регулирования ими правоотношений стало реальной, следовательно, должны быть гарантии сохранения и развития указанных жизненно важных человеческих характеристик. Это означает, что при таком правовом регулировании, с применением законов, гражданам легче реализовывать свои личностные положительные свойства. Но почему-то наблюдается совсем иная картина.

С какого-то определенного количества законодательных актов становиться возможным использование сложившейся системы права вопреки назначениям самих принимаемых законов. Появляются условия, при которых право способно уничтожить само себя. По отдельности нормы права выглядят демократическими, передовыми, правильными, но в их системе, которая складывается в России, они способны породить и уже порождает такое негативное свойство разрушительного характера, как потеря (утрата) регулятивной функции.

В качестве примера можно привести следующий случай из уголовного судопроизводства.

В конце 2002 года – начале 2003 года в г. Москве граждане составили план мошеннических действий, в соответствии с которым завладение акциями одной из российских нефтяных компаний должно было быть осуществлено в результате организации ими вынесения судебного решения о передаче акций подконтрольному лицу и исполнения такого решения судебным приставом-исполнителем в порядке, предусмотренном законодательством об исполнительном производстве.

В их план входило использование статей 4, 7, 9 Федерального закона «Об исполнительном производстве», в соответствии с которыми требования судебного пристава по исполнению судебных актов обязательны для всех организаций и граждан на всей территории Российской Федерации. Судебный пристав-исполнитель обязан принять к исполнению исполнительный документ в виде исполнительного листа, выданного судом на основании принятого судебного акта, и на основании исполнительного документа возбудить исполнительное производство. В порядке ч. 1 ст. 73 данного закона, должник обязан совершить определенные действия по возбужденному исполнительному производству в установленный судебным приставом-исполнителем срок.

Для осуществления хищения соучастники преступления спланировали применить обман с целью введения в заблуждение сотрудников специализированной организации, являющейся профессиональным участником рынка ценных бумаг и осуществляющей деятельность по ведению Реестра владельцев ценных бумаг потерпевшей компании в соответствии с Федеральным законом «О рынке ценных бумаг».

В результате умолчания об организации исполнительного производства на основании судебного решения и исполнительного листа, выданных по сфальсифицированным доказательствам по гражданскому делу, соучастники преступления рассчитывали завладеть ценными бумагами эмитента в результате внесения в порядке абзаца 17 части 3 указанного закона сотрудниками регистратора изменений в реестр о переходе права собственности на акции эмитента к подконтрольной компании.