Анна Разувалова - Писатели-«деревенщики» - литература и консервативная идеология 1970-х годов

Из переписки… С. 65.

Херсонский Б. О филологическом антисемитизме.

Добренко Е . Указ. соч. С. 54.

Солоухин В.А. Последняя ступень. С. 205.

Классика и мы // Москва. 1990. № 1. С. 185.

Ю. Слезкин, ссылаясь на приведенные Игорем Голомштоком данные, подчеркивает высокий процент евреев как в первых поколениях авангардистов (1910 – 1920-е годы), так и среди их последователей в брежневскую эпоху (см.: Слезкин Ю. Указ. соч. С. 440).

См. о способах именования еврейства членами «русской партии»: Митрохин Н . Указ. соч. С. 61.

Классика и мы // Москва. 1990. № 1. С. 195.

Там же. С. 198.

Там же.

Классика и мы // Москва. 1990. № 2. С. 177.

Классика и мы // Москва. 1990. № 3. С. 192.

До этого два письма Эйдельмана и одно Астафьева распространялись в 1986 году в «самиздатовском» варианте – перепечатанными на машинке.

Сокирко В. Цели людей. О переписке «Эйдельман – Астафьев – Эйдельман». URL: http://victor.sokirko.com/ideology/cel/C3.htm.

Астафьев В.П. Нет мне ответа… С. 575.

Херсонский Б. О филологическом антисемитизме.

«Злобной антисемитской тирадой» называет ответ Астафьева И. Брудный ( Brudny Y . Op. cit. Р. 199). «…письмо Астафьева вовсе не ответ Эйдельману, – настаивает К. Азадовский. – Не возражает и не отвечает Виктор Петрович своему оппоненту, да и вовсе не пытается вступить с ним в разговор, а выплескивает на него свою обиду и ярость…» ( Азадовский К. Переписка из двух углов империи // Вопросы литературы. 2003. № 5. С. 8). Пожалуй, только В. Личутин считал, что астафьевское письмо выразило давнюю обдуманную позицию писателя: «Однажды в письмах к Эйдельману Астафьев по-мужицки резко, безо всякой дипломатии, сунул под нос, как мужицкую корявую фигу, правду-матку о евреях (видно допекло и стало невмочь терпеть), – поступок громкий и даже бесшабашный; всплеск чувства, наверное, случайный и опрометчивый, но сами мысли “по еврейскому вопросу” были безусловно продуманы Астафьевым давно, сидели в душе глубоко, болезненно, и ответ составился неожиданно для Эйдельмана весьма простоватый, но красноречивый в своей откровенности» ( Личутин В . Бунин и мы (Парижские впечатления) // Завтра. 2006. Август-сентябрь. № 35. С. 7).

Из переписки… С. 62–63.

Астафьев В.П . Ловля пескарей в Грузии. Т. 13. С. 315.

Цит. по: Белов В . Тяжесть креста. С. 38.

Белов В . Тяжесть креста. С. 67. Ф. Горенштейн был автором статьи «Вместо некролога на смерть Василия Шукшина» (URL: http://www.pereplet.ru/text/shukshin_gorenstein.html), выдержанной в тональности, которую подавляющее большинство ее читателей сочло оскорбительной. Это обстоятельство подтолкнуло Белова сделать именно Горенштейна символом «еврейской спеси».

Из переписки… С. 65.

Точка зрения Виктора Астафьева // Даугава. 1990. № 6. С. 80.

См.: Шнеерсон М. Указ. соч. С. 282; Сокирко В . Указ. соч.; Аннинский Л . Русские плюс… М., 2003. С. 258.

Астафьев В.П. Ловля пескарей в Грузии. Т. 13. С. 314.

В переписке Эйдельмана и Астафьева критика усмотрела своего рода модельную для отечественной культуры ситуацию – длившийся десятилетиями и возобновившийся в новых обстоятельствах спор «интеллигенции» и «народа», «города» и «деревни», «личности» и «массы», и вынуждена была (за исключением: Быков Д . Одна ночь // Известия. 2009. 25 ноября. URL: http://izvestia.ru/news/355743) констатировать отсутствие общего языка для диалога. Ирония ситуации в том, что признание невозможности коммуникации стало единственным пунктом согласия у критиков с идеологически антагонистичными взглядами (ср.: Азадовский К . Указ. соч. С. 19; Куняев С. И свет и тьма (К 80-летию писателя Виктора Астафьева) // Наш современник. 2004. № 5. С. 214).

Из переписки… С. 65. Письмо Эйдельмана Астафьев интерпретировал в контексте травматичной для него ситуации с рассказом «Ловля пескарей в Грузии», поэтому в ответе он обрушивался на этническую принадлежность оппонента, хотя тот, затевая переписку, руководствовался этосом советского интеллигента-либерала, который «выше» любых национальных предрассудков (см.: Shrayer M.D . Op. cit.). Михаил Хейфец потом заметит, что при чтении переписки «парадоксальным образом сочувствовал писателю, а не историку – парадоксальным, ибо по внутренней сути <���…> близок именно к Эйдельману…» ( Хейфец М . Цареубийство в 1918 году. М., 1992. С. 29). Астафьев свою национальную принадлежность понимал эссенциалистски, она была для него чем-то вроде неотторжимой внутренней сущности, для Эйдельмана же его еврейское происхождение – факт биографии, не более того. Так что с этой точки зрения националист Астафьев оказывается националисту Хейфецу ближе.