Олег Егоров - М. Ю. Лермонтов как психологический тип

Лермонтов как психологический тип – уникальное явление в русской культуре XIX столетия. Его душевная организация и душевный мир сложнее и, в известной мере, богаче даже таких колоссальных натур, как Достоевский, Толстой, Чайковский. Такая организация могла возникнуть в результате соединения биологически разнородных, а психологически противоположных наследственных линий. Циклотимический темперамент отца и шизотимический темперамент матери в их взаимодействии образовали сложную индивидуальную психологическую конституцию, очень далекую от «чистого» типа. Лермонтов по своей природе циклотимик с заметным шизотимическим наслоением. Природная организация определила его главные психические предрасположенности. Под их воздействием сформировался душевный ритм Лермонтова (пропорция между повышением настроения и депрессией, подвижностью и заторможенностью) и его специфическое поэтическое дарование. В последнем отчетливо проявилось наследственное наслоение другого рода на господствующий тип темперамента. Лермонтов – поэт сочетал в своем творчестве романтическую патетику с реализмом, а в социальной жизни черты смелого борца с элементами идеализма и властолюбия.

Структура семьи и взаимоотношения родителей оказали решающее воздействие на формирование психической конституции Лермонтова. В детстве он получил глубокую душевную травму в результате семейного конфликта. Резкое изменение в традиционной конфигурации семейной группы – с выдвижением на первый план бабушки и оттеснением, вплоть до изоляции, отца – послужило препятствием на пути естественного процесса индивидуации (психологического самоосуществления личности) в юношеский период. В сознании Лермонтова (как и в его бессознательном) большую роль стали играть не реальные родители, а их заместители в виде двух мифологем – легендарного предка (отцовская линия) и мифологической мадонны (линия матери). Компенсацией чувства психологической и социальной ущербности стало формирование руководящей личностной идеи в форме стремления к власти, лидерству. Сначала это чувство-стремление развивалось стихийно в условиях свободы, царившей в доме бабушки, а по мере вступления в большой взрослый мир приобрело характер целевой установки.

Начиная с момента выбора учебного заведения, Лермонтов периодически меняет социальные приоритеты, что было вызвано, с одной стороны, его желанием завоевать успех и признание в высшем обществе, а с другой – своеобразием его психологического типа интуитивного экстраверта, всегда и во всем ориентирующегося на открывающиеся возможности. Но уже в ранний период взрослой жизни исходная установка стала корректироваться бессознательными манифестациями в форме снов и поэтических фантазий. Лирический мир Лермонтова наполняется образами смерти, дурных предчувствий и предзнаменований, а властные порывы компенсируются жаждой быть любимым и жалобной тоской.

Лермонтов считал себя прежде всего светским человеком и не рассматривал как литератора. Его притязания всегда были обращены в сторону «света». Его привлекали светские удовольствия: балы, маскарады, общение с умными женщинами, любовные увлечения. Но природная предрасположенность не позволяла долго оставаться в этом кругу. В какой-то момент он понял, что возможности «света» для него исчерпаны, и он, не имея силы оставить его, встал к нему в конфликтные отношения. «Пренебрежение к пошлости есть дело достойное всякого мыслящего человека, но Лермонтов доводил это до абсурда, не признавая в окружающем его обществе ничего достойного его внимания». [563]Конфронтация с нормами и традициями общества привела к острому психологическому конфликту. Лермонтов пренебрег коллективными ценностями общества и погрузился во внутреннее затворничество. Не создав положительный ценностей для общества, его личность стала не более чем позой.

Стремясь компенсировать те потери, которые он понес в результате отказа от ценностей общества, Лермонтов выбрал опасный путь создания непризнанных ценностей в виде эпатажного поведения в свете и бессмысленной храбрости на театре войны. В отдаленном кругу это расценивалось как бесцеремонность и самовластие, в более близком подрывало симпатию к нему из-за его «выходок».

Энтузиазм в освоении новых сфер деятельности приводил на какое-то время его душевные порывы в соответствие с требованиями общества. Он ослаблял свою смелую критику и снижал высокие притязания (нередко из соображений удовольствия, доставляемого ему новым объектом внимания), как, например, в юнкерский период. Но в конечном счете рамки всех социальных институтов были для него тюрьмой, и в конце своей жизни Лермонтов разрабатывал жизненный план, где бы он был в роли свободного художника (профессионального литератора) и независимого путешественника.