Олег Егоров - М. Ю. Лермонтов как психологический тип

В предыдущей главе было отмечено, что родители Лермонтова принадлежали к разным типам и обладали противоположными темпераментами. Поэтому неудивительно, что сын унаследовал, в добавление к психофизической доминанте, наслоения, свойственные другому типу. Контраст материнской и отцовской наследственности вполне может привести к «вражде зародышей». «Контрастирующие задатки могут, далее, поляризоваться внутри одной и той же личности, войти в резкое противоречие друг с другом и вызвать сильные противонаправленные напряжения. Если личность в достаточной мере обладает ‹…› частичными стеническими задатками, то они под действием астенических компонентов перевозбуждаются и в предельных случаях подвигают на высшие достижения». [170]Вот где секрет лермонтовской противоречивой натуры.

От матери Лермонтов унаследовал черты шизотимического темперамента. Они менее отразились в соматической области (можно указать лишь на несвойственные пикникам высоту лба и узкий подбородок, а также на близкое к атлетическому сложение скелета), – зато ярко проявились в динамике его душевной жизни и творчестве. К свойствам шизотимического темперамента относится «борьба аутистической души против реальной действительности». [171]В качестве психического наслоения это свойство было присуще Лермонтову на протяжении всей его сознательной жизни. Стремление с юношеских лет в «большой свет» и тяга к его удовольствиям сочетались у него с ощущением неуютности в нем и враждебности.

У шизотимика пафос сочетается с мечтательностью, а героическое и идиллическое являются эксцентричными крайностями настроения. Гениальный шизотимик выступает как трагический герой в конфликте с миром. У гиперэстетичных шизотимиков контрастно сочетаются «ад» и «рай» при отсутствии среднего выбора:

Шизотимический налет покрывает и одно из главных свойств его интеллекта – остроумие. Обыкновенно циклотимики отличаются легким незлобивым юмором, а шизотимики – иронией и сарказмом. Но у Лермонтова остроумие и иронию можно рассматривать как шизотимическую параллель к циклотимическому юмору.

У Кречмера существует почти исчерпывающая характеристика циклотимиков как литературной группы, в которой все свойства без натяжки можно отнести к личности и творчеству Лермонтова, кроме последнего: именно оно, а точнее – противоположное ему свойство свидетельствует о шизотимическом конституциональном наслоении его темперамента. Циклотимиков из писательской среды отличает «простая человечность и естественность, прямодушная честность, любовь к жизни, ко всему, что существует, особенно к самому человеку и народу, здравый смысли трезвые моральные взгляды, умение ценить добродетельное и добродушно смеяться даже над худшим из негодяев. Умиротворяющий смех и умиротворяющий гнев. Способность грубо накричать и неспособность быть колким и злым ». [173]Лермонтов был колким, порой был и злым.

Теперь обратимся к художественному творчеству Лермонтова и рассмотрим, как в нем отразились особенности его темперамента с позиций его доминанты и дополнительных наслоений. Характерной чертой поэтического таланта циклотимиков является, по терминологии Шиллера, «влечение к содержанию», преобладающее над «влечением к форме». Вообще они тяготеют к описательному реализму. Эти черты творчества Лермонтова отмечали все его современники. «Что, однако, особенно примечательно в творчестве Лермонтова – это реализм», – писал А. И. Герцен. [174]Ему вторил В. Г. Белинский: «Лермонтов далеко уступит Пушкину в художественности и виртуозности ‹…› но содержание ‹…› по содержанию он шагнул бы дальше Пушкина». [175]

«Поэтическая красота у циклотимиков заключается в обилии красок, богатстве и душевной теплоте описаний, но не в общем настроении». [176]Лермонтовскими описаниями природы восторгались многие писатели и профессиональные литераторы, указывая при этом на композиционные недостатки его пейзажных зарисовок. «Главная его прелесть заключалась преимущественно в описании местностей, – отмечала поэтесса Е. П. Ростопчина, – он сам, хороший пейзажист, дополнял поэта – живописцем; очень долго обилие материалов, бродящих в его мыслях, не позволяло ему привести их в порядок ‹…›» [177]Немецкий поэт и переводчик Ф. Боденштедт восхищался лермонтовскими описаниями и приравнивал их реалистическую точность к научно-географическим: «‹…› Наш поэт отличается ‹…› тем, что дал более широкий простор в поэзии картинам природы, и в этом отношении он до сих пор стоит на недосягаемой высоте ‹…› Пусть назовут мне хоть одно из множества толстых географических, исторических и других сочинений о Кавказе, из которого можно было бы живее и вернее познакомиться с характеристической природой этих гор и их жителей, нежели из какой-нибудь кавказской поэмы Лермонтова». [178]