Леонид Фризман - Остроумный Основьяненко

Гаркуша (в большом смущении). Зло, говоришь ты?

Молодой человек (с таким же жаром). Говорю и утверждаю, что Гаркуша рассеивает у нас величайшее зло, и потому он изверг, злодей. Все мы, благоденствующие под кровом мудрого правительства, ревностно должны ополчиться против врага, нарушающего общее спокойствие, отнимающего у правительства драгоценное время, нужное для распоряжений к общему благу. Разбойничай, грабь Гаркуша, он меньше причинил бы в обществе зла; но настоящие действия его превышают всякое злодеяние, убивают нравственность людей, поселяют в них мысли о слабости сил правительства и бездействии законного порядка, а в подобно дерзких, буйных умах могут поселить мысль, что и каждый может действовать так же свободно. Тогда-то может возникнуть всеобщее бедствие, о котором сказал я. И потому-то следует Гаркушу гнать, истребить, проклясть его!..» [204]

Конечно, Квитка видел, в какой степени этот приговор противоречит всему предшествующему повествованию о деятельности Гаркуши, это проявилось и в цитированном выше письме к Плетневу: с одной стороны, Гаркуша «с такой удалью действовал» и «некоторых облагодетельствовал» и не его вина, что он слыл разбойником, с другой – «заблуждающийся ум самонадеянного Гаркуши» и «в суждении молодого человека вся сентенция».

Найти выход из этого противоречия Квитка читателю не доверил: он подсказан раскаянием самого Гаркуши. Верный обыкновению «украшать речь свою латынью», он «встал, ходил, погрузясь в размышления; потом сказал мрачно: „Ori juvenis praesidet veritas!“ (Истина говорит устами юноши)». Потом он сказал отцу молодого человека: «Я полюбил сына вашего. В нем много доброго», – и передал для него триста рублей. Но тот отказался от этого подарка и сказал Гаркуше: «Эти деньги не ваши. Они вами отняты. Слезы, а может быть, и кровь, пролитые при похищении их, вопиют о мщении».

«Гаркуша затрясся, скомкал в руках деньги, швырнул их оземь и бросился стремительно из комнаты. Сидя в кибитке своей, погруженный в размышления, он иногда проговаривал: „Истина говорила устами юноши!.. Не тот путь я избрал!.. Проклятие мне? О, если бы не поздно!..“» [205]

А заканчивается повесть такими словами: «Когда объявили Гаркуше решительный о нем судебный приговор, он, поклоняясь присутствующим, сказал: „Справедливо. При всем учении моем, я ложно понял вещи, а пред законом и в том уже преступник, что принялся действовать самовластно. Участь мою еще прежде вас истина нарекла устами юноши“» [206].

«Предание о Гаркуше» не принадлежит к числу наиболее известных произведений Квитки и в сущности находится на периферии внимания как его читателей, так и исследователей. Вместе с тем трудно назвать что-либо из им написанного, где так определенно и однозначно отразилась бы его общественно-политическая позиция.

Квитка – сатирик, и критика современных ему порядков и нравов занимает в его творчестве важное место. Когда он обличал явления, происходившие на его глазах, он проявлял гражданскую зоркость, его критика бывала жесткой и язвительной. Его повесть «Конотопская ведьма», в которой изображен случайно попавший на должность сотника неграмотный и умевший считать только до тридцати Забрёха, восхищала Ивана Франко, а другой персонаж той же повести, волостной писарь Пистряк, был, по отзыву одного из рецензентов, «достоин пера Мольера и Диккенса» [207].

Но мишенью критики Квитки, как правило, оставались так сказать, «низовые» явления тогдашней действительности: своеволие и жадность помещиков и чиновников, мздоимство судей, мещанские нравы и обычаи, разного рода жульничество, эгоизм и стяжательство в общественном и семейном быте и т. п. Искоренение этих зол он склонен был связывать с мудрыми действиями вышестоящих инстанций. Так, Забрёху устраняет с его должности черниговское начальство.

Квитка всегда оставался убежденным и принципиальным противником любых форм бунтарства, которое не может быть оправдано никакими, даже самыми благородными побуждениями. Искоренение недостатков – это забота и исключительное право правительства, высокопоставленных властей и, наконец, благодетельного монарха. Характерно, что свое намерение изобразить отрицательные явления современной ему действительности он определял словами: «возопить перед правительством».

Ни в каком другом произведении писателя эти его воззрения не выразились с такой определенностью, как в «Предании о Гаркуше». Это не просто полуповесть, полупьеса. В монологах Молодого человека, заключающих в себе, по собственному указанию автора, основную идею вещи, или, как он говорит, ее «сентенцию», отчетливо проступают жанрово-стилевые особенности политического трактата, своего рода манифеста.