Умберто Эко - Роль читателя. Исследования по семиотике текста [litres]

Обратимся вновь ко второй главе Драмы, к «поднятой руке» Рауля. Умозаключение (а) (см. раздел 8.3.1) относительно намерений Рауля имеет дело с возможным миром, обусловленным пропозициональной установкой Рауля. Умозаключение (b) (там же) относительно последующего хода событий имеет дело с возможным миром читательских ожиданий – ожиданий того, что произойдет при дальнейшем развертывании фабулы.

Далее во второй главе Драмы мы видим, что «реальный» мир фабулы вступает, так сказать, в противоречие с возможным миром Раулевых желаний: Рауль не бьет Маргариту. То же происходит и с возможным миром читательских ожиданий. Оба названных возможных мира в конечном счете оказываются неактуализованными в силу того факта, что фабула прочерчивает другой ход событий. Оба мира остаются своего рода набросками другой истории (another story, un’altra storia), которая могла бы иметь место, если бы события развивались по-другому (т. е. если бы вымышленный мир, принимаемый здесь за «реальный», был организован иначе).

Без введения понятия возможные миры инференциальные прогулки-вылазки нельзя было бы отличить от семантических экспликаций, т. е. действий по актуализации структур дискурса. И те и другие действия связаны с отсылками к энциклопедической информации (к различным системам кодов и гиперкодированным корреляциям в случае семантических экспликаций и к интертекстуальным фреймам в случае структур повествования), но различаются своей модальностью.

Семантические экспликации (когда, например, у лексемы / человек / актуализируется потенциальное семантическое свойство «быть человечным» или «быть двуруким») имеют дело с индивидами (объектами) и свойствами, относящимися к тому миру, который текст представляет как «действительный», «реальный» (и который обычно воспринимается – если только автор не утверждает иное – как в основе своей подобный миру нашего, читательского опыта и нашей энциклопедии). Что же касается инференциальных прогулок-вылазок, то они имеют дело с индивидами и свойствами, относящимися к иным, возможным, мирам, возникающим в воображении читателя, когда он представляет себе возможные пути развития фабулы.

Теперь сформулируем следующие вопросы:

a) Имеем ли мы право заимствовать из модальной логики понятие возможный мир, чтобы использовать его в нашем семиотическом анализе повествовательных текстов?

b) Можем ли мы использовать это понятие не просто как метафору?

Понятие возможный мир было создано в рамках модальной логики, чтобы избежать ряда проблем, связанных с интенсиональностью, разрешая их в терминах экстенсиональных. При этом семантической логике возможных миров приходится абстрагироваться и от конкретных различий в значениях между разными выражениями, и от конкретного кода, необходимого для интерпретации данного языка: «Семантическая теория рассматривает пространства сущностей и возможных миров как «чистые», недифференцированные множества, не обладающие какой-либо структурой; и хотя пространство моментов времени есть, по крайней мере, упорядоченное множество, принято – и это удобно – предъявлять как можно меньше требований к упорядочивающим его отношениям» (Thomason, 1974. P. 50).

Ясно, что нас интересует другое, даже противоположное: конкретные случаи семантических экспликаций и инференциальных прогулок-вылазок. Поэтому с точки зрения семиотики текста возможный мир не есть чистое множество, но, напротив, есть множество загроможденное (overfurnished, ammobiliato). Другими словами, мы будем говорить не об абстрактных типах возможных миров, не содержащих списков индивидов (Hintikka, 1973, гл. 1), но, напротив, о мирах «чреватых», в которых мы должны знать все действующие индивиды со всеми их свойствами.

Такая исходная предпосылка может вызвать, по крайней мере, два возражения, оба сформулированные Уго Волли (Volli, 1978):

а) Понятие возможный мир употребляется во многих философских контекстах – иногда как всего лишь фигура речи, метафора, заимствованная из научно-фантастических романов; иногда в крайне метафизическом смысле; иногда же как сугубо формальное исчисление, обращающееся с интенсиональными сущностями так, как если бы они были сущностями экстенсиональными, с добавлением привлекательной метафоры. Поэтому как понятие модальной логики понятие возможный мир – сомнительно; как понятие философское – устарело; а в том, что касается его применения к естественным языкам и семиотическим системам, – см. возражение (b).