Михаил Копотев - Исключение как правило - Переходные единицы в грамматике и словаре

(С. Гандлевский. <���НРЗБ>)

Таким образом, грамматический потенциал даже такой лексически жестко связанной и морфологически застывшей фраземы может актуализироваться в конкретном, правда, поэтическом контексте. Следовательно, говорить о полном исчезновении глагольных свойств не приходится: их связь с синтаксической моделью ХнеХ сохраняется.

Отметим, что во фраземе X не X пунктуационная норма не устоялась: встречаются употребления без знака препинания, с запятой и тире.

Этот раздел написан на основе статьи [Копотев, Файнвейц, 2007]. Благодарим А. Файнвейц за разрешение использовать материал исследования в этой главе.

Здесь и далее многоточие и восклицательный знак в схемах служат отличительными маркерами этих фразем.

Примеры без указания источника принадлежат авторам.

О немаркированности см. [Мельчук 1997–2006: 2,15–28]; см. еще [Chvany 1996: 179] и [Богданов 1980].

По данным НКРЯ, из всех глагольных форм чаще всего используются инфинитив несовершенного вида или формы совершенного вида прошедшего времени (соответственно ~62 % и ~29 % от всех примеров с глагольными формами).

Впрочем, числительные в субстантивированном употреблении возможны. Предложение Вот это пять так пять! признается нормальным, только если «пять» употребляется в значении ‘честно заработанная пятерка’,‘крепкое рукопожатие’и т. п.

Magn определяется как “обозначение‘высокой степени’,‘интенсивности’ (~ ‘очень’) самой ситуации.

В рамках некоторых теорий предложения типа Если X, так X считаются сложными предложениями, которые сочетают в себе свойства сложносочиненных и сложноподчиненных (см. подробнее [Haspelmath 2004: 33–37; Тестелец 2001: 259–565]).

Наблюдение А. Летучего.

Ср. наблюдение Дж. Байби и ее коллег [Bybee et al. 1994: 16]: «Некоторые специфические семантические нюансы начальной конструкции могут в определенном контексте сохраняться и существенно позже начала процесса грамматикализации».

По-видимому, невозможно точно указать, какие конкретно модальные лексемы могли использоваться в предложениях такого рода. Вероятнее всего, это был целый ряд лексем с компонентом ‘надо’.

Понятно, что на месте указанных служебных и самостоятельных лексем в реальности могли быть и другие – синонимические.

Строго говоря, у нас нет никаких фактических оснований утверждать, что Magn являлся обязательным элементом такого рода предложений. Известно, что во многих современных языках тавтологические высказывания строятся по моделям, не предполагающим обязательного уточняющего компонента. Однако неясно, является ли это более поздним поверхностным эллипсисом глубинной семантической категории или же тавтологичные конструкции изначально употреблялись без него (Ср. дети есть дети , где «реконструкция» поверхностной единицы для смысла ‘типичные, обыкновенные’ выглядит натяжкой). Кажется, для всех случаев тавтологии такого рода (назовем ее предикатной в отличие от атрибутивной типа этот прекрасный прекрасный мир , которая имеет гораздо большее отношение к морфологии см. [Lindstrom 1999]) можно сформулировать следующее правило: тавтологичные высказывания, как и любые другие, должны содержать не больше, но и не меньше информации, чтобы быть осмысленными (первый постулат П. Грайса). Осмысление тавтологии возможно на оппозиции концептного и референтного элементов значения, при этом концептная зона значения, естественным образом реализуясь в предикате, осмысляется как соответствующая / несоответствующая референту. Говоря другими словами, любое тавтологическое высказывание по-разному решает один вопрос: насколько данный референт соответствует прототипическому представлению о классе. Таких решений может быть несколько, но основных – два: либо референт соответствует идеальному (= среднему) представлению о классе, либо он соответствует некоторому предельно допустимому (отрицательному или положительному) воплощению.

Термин «квазисложное предложение» разрабатывается в ряде работ О. Б. Акимовой (см, например, Акимова 2001: 84]. Сама идея существования «упростившихся» предложений «со сложным выражением сказуемости» впервые высказана в работе Н. С. Поспелова [1990] по отношению к переходным случаям, в которых невозможно разграничить сочинение и подчинение или сложное и простое предложения.