Александр Васильев - Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

Таким образом было официально регламентировано многообразие культур, или «мультикультурализм» (характерным для которого является то, что «не надо вообще ничего знать о других культурах. Всё, что нужно, – считать другие культуры хорошими» [Калашников 2003: 9]), и декларировано равенство их носителей (хотя внедряется несколько иное: «Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды; тогда все будут счастливы…» [Брэдбери 1992: 50]; применительно к послесоветской России это означает, в частности, «перепрограммирование нас из самой читающей и противоречивой нации в некое подобие собственным одномерным существам, мыслящим исключительно в заданных свыше категориях и поступающих так, как надо производителям Зрелищ, а не иначе» [Расторгуев 2003: 425] – в справедливости этого суждения легко убедиться при знакомстве хотя бы с голливудской кинопродукцией и сделанной по ее образцу псевдоотечественной).

На протяжении примерно двух последних десятилетий термин толерантность ( терпимость ) оказался неотъемлемым элементом речей многих советских (затем российских) политиков и публицистов, дискурса СМИ. С одной стороны, это связано с пониманием толерантности как одной из базовых ценностей демократии, с другой стороны – с популяризацией лозунга о возможности и даже необходимости построения государства, не имеющего в качестве доминирующей какой бы то ни было идеологии.

Политическая корректность ( political correctness переводят также как «культурная корректность», «коммуникативная корректность»), декларирует недопустимость дискриминации (в первую очередь – ее словесного выражения) каких бы то ни было групп населения (по расовым, национальным, сексуальным, религиозным, возрастным, физическим, психическим и иным признакам). Так, «оскорбительные характеристики» вроде blind (слепой) и illiterate (неграмотный) предлагается заменить на visually impaired (слабовидящий) и print-challenged (имеющий проблемы с печатной продукцией); вместо woman , этимологически связанного с man , что унижает достоинство женщин, ввести womyn (соответственно вместо women – wimmen ); даже взамен a pet , унизительного для животных, употреблять an animal companion , и т. п. Переоцениваются прежние, привычные эвфемизмы: black people из-за отрицательного коннотативного ряда «черный», «мрачный», «злой», «тайный» замещается термином a person of color (впрочем, тоже не безупречным) и т. д. [Стихин 1995: 139–141]. Ср. примеры, взятые из современного канадского дискурса: нельзя говорить ни «негр», ни «черный», узуально теперь – «афроканадец»; вместо «бедные» рекомендуется говорить «социально непривилегированные», а об умственно неполноценных – «судьба бросила вызов их умственному развитию», гомосексуалисты и лесбиянки – «лица альтернативной сексуальной ориентации» [Земская 1996: 28–29]. Вместо dying of AIDS (умирающий от спида) «более правильным» считается говорить living with AIDS (живущий со СПИДом), вместо fail (провалиться (на экзамене)) – no pass (не пройти). В американском английском возникла группа единиц, указывающих на принадлежность лица одновременно к определенной этнической группе – и к единой, как предполагается, американской нации: Afro-American, Japanese American, Corean American и т. п., что очевидно призвано и подчеркнуть преимущества полиэтничности американского общества, и сформировать ощущение его единства [Шеина 1999: 129].

А, например, борцы с дискриминацией под флагом политкорректности из ассоциации издателей газет американского городка Юджин опубликовали «перечень слов и выражений, которые категорически запрещено использовать при рекламе объектов недвижимости… фразы типа “рядом с домом находится церковь”, поскольку этим завуалированно подается информация о религиозных предпочтениях подателя заявления, что является формой дискриминации для представителей иных вероисповеданий. Также пострадали фразы “прекрасный вид из окна” (может оскорбить слепых) и “пять минут пешком до…” (таким образом оскорбляются безногие инвалиды)» [Политкорректность на грани маразма // СР. 25.10.03. С. 3.].

Чрезвычайно интересно и симптоматично в связи с этим сообщение о том, как сотрудники калужской областной прокуратуры редактируют газеты, чтобы исключить объявления вроде: «Сдам квартиру русскойсемье»; по их мнению, употребление слова «русской» в данном случае «попахивает экстремизмом». Предположение корреспондента: «Как бы не дошло до толерантного объявления: “Сдам квартиру людям”, вполне вероятно, может осуществиться. Ведь и калужский областной уполномоченный по правам человека Ю. Зельников указывает на недопустимость в информации о трудоустройстве обозначения пола нанимаемого сотрудника, а в объявлениях о личных знакомствах – желательного возраста возможного партнера [Сейчас. 5 канал. 12.10.11].