Александр Васильев - Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

В качестве одного из многочисленнейших свидетельств неукоснительной преемственности неприязни (мягко выражаясь), коей придерживается Запад по отношению к России, причем вне зависимости от ее конкретно-исторического государственного устройства, экономического уклада и идеологической системы, назовем также книгу «Петр Великий» Анри Труайя (точнее, Льва Тарасова, потомка крупных московских торговцев), изданную в Париже в 1979 г. Ее называют «одним из наиболее свежих примеров современной русофобии. Подобных примеров много, и они отнюдь не новы. Любопытно другое – смыкание, слияние русофобии с антикоммунизмом. Собственно, это началось сразу же после нашей Великой революции…» [Молчанов 1984: 434–435]. Своеобразная логика этого направления русофобии сводилась к простому отождествлению дореволюционной России и СССР, одинаково «варварских» [Молчанов 1984: 436].

Эта позиция осталась константной и многие годы спустя. Например, федеральный канцлер ФРГ Х. Шмидт даже во времена т. н. «разрядки международной напряженности» начала 1980-х гг. высокомерно-пренебрежительно трактовал Советский Союз как «Верхнюю Вольту с ракетами» (вариант: «Верхняя Вольта с баллистическими (или: атомными) ракетами») [Душенко 2006: 536]; такое метафорическое определение может быть интерпретировано по-разному: и как оценка низкого культурного уровня населения и/или его материального благосостояния, и как суждение о несопоставимости военной мощи страны и ее отставания во всех других областях, и еще каким-то образом – но в любом случае сугубо отрицательно. Следует полагать, что и здесь идеологические и политические критерии совершенно ни при чем: речь идет опять же о «варварской России» и «русских дикарях», которые ни в малейшей степени не заслуживают – в глазах просвещенного европейца и главы цивилизованного государства – уважения к себе как «равноправному партнеру», а потому к ним применимы какие угодно меры воздействия: от экономических санкций до военной агрессии.

Совершенно логичными продолжениями метафоры свободный мир стали цивилизованные государства и мировое сообщество [29] Судя по ряду примеров, мировое сообщество в действительности весьма немногочисленно. Так, депутат Госдумы А. Митрофанов заявляет: «Россия меняет свою позицию в сторону большего сочувствия мировому сообществу и Соединенным Штатам [т. е. в пользу натовской вооруженной агрессии против Ирака. – А. В .]» [Сегодня. НТВ. 11.10.02]; «Только сейчас стала известна реакция мирового сообщества на пуск Северной Кореей ракеты “земля—море”. Япония, США, Южная Корея требуют объяснений» [Сегодня. НТВ. 25.02.03] и т. п. (до сих пор циркулирующие в российском официозе, транслируемом через СМИ), а метафору тюрьма народов сменила империя зла («в 1983 г. президент США Рональд Рейган заявил, что вожди коммунистического тоталитаризма “олицетворяют зло в современном мире”, и осудил “агрессивные устремления империи зла”», т. е. СССР [Душенко 2006: 273]). Да и сегодня «на Западе вовсе не считают Россию частью Европы. Главная идея Европы в отношении России – идея не партнерства, а сдерживания» [А. Рар. Вести. РТР. 07.09.06]. Даже отреформированную по зарубежным лекалам Россию охотно обвиняют в чем угодно, например, и в том, что… «она помешала мирному решению иракского конфликта, а ее действия привели к вооруженному вторжению в Ирак… Выступая… перед депутатами британского парламента, Джон Соз [глава британской разведки] заявил, что именно Россия ответственна за провал попыток ввести в 2001 г. против режима Саддама Хусейна т. н. разумные санкции, которые позволили бы избежать вооруженного столкновения» [СР. 12.12.09. С. 3].

Конечно, можно сказать, что в книге «Россия в 1839 году» и в других подобных заграничных опусах дана характеристика России извне, с точки зрения стороннего и весьма пристрастного наблюдателя. Но вот пример, по существу, скрытой манипуляции метафорой-штампом «Россия – тюрьма народов » уже применительно к недавней внутриполитической ситуации. «Первую работу, чтобы направить мысли и чувства чеченцев к мести, произвели демократы из Москвы – старовойтовы и бурбулисы, нуйкины и приставкины. Вместо “народа, отбывшего наказание” чеченцы вдруг были превращены в “репрессированный народ”. Кто же их “репрессировал”? Россия! Так ведь ставили вопрос наши демократы… Вина на политиках, но с помощью пропаганды ее нетрудно переложить на Россию в целом, на русских. Этим активно занимался С. Ковалёв» [Кара-Мурза 2002: 177–178].