Александр Васильев - Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ

«В Москве выступает гей-хор из Лос-Анджелеса: так в Америке называют мужчин с нетрадиционной ориентацией» [Вести. РТР. 10.10.99].

«В числе демонстрируемых фильмов [в рамках недели французского кино в Красноярске, куда по этому поводу прибыл и посол Франции в РФ] – два из жизни “голубых”: говорят, для Франции это актуально» [Новости. ТВК. 23.11.98].

«Вот таких певиц привозят нынче в Россию [из США]: “Есть, спать, трахаться – это естественно… Для меня секс – основной инстинкт”… Ее тексты – сплошное порно» [Шоу-бизнес с Анфисой Чеховой. СТС-Прима-ТВ. 16.04.02] (ср. о ней же: «Около 30 миллионов дисков… Самая продаваемаяпевица» [ОРТ. 30.04.02]).

«В Москве режиссер Роман Казак приступил к репетициям пьесы американского драматурга Ив Энцлер “Монологи вагины”» [Намедни. НТВ. 04.03.02].

«Не пропустите [выставку картин]! Художник вместо красок использует экскременты» [Афиша. СТС-Афонтово. 02.12.02].

«Красноярский художник… пишет картины своим членом… Он уже получил из Франции грант – десять тысяч франков» [Новости. Афонтово. 18.01.06]; здесь, собственно, не только выражается новейший – для России – критерий оценки художественного произведения, но также – и сегодняшний этический императив: нравственно всё, что прибыльно. С другой же стороны, это и есть то же самое «разложение основ» (Ф. М. Достоевский): «Самый легкий способ привлечь зрителя… – обратиться к скрытым, подавленным, нездоровым инстинктам и желаниям, которые гнездятся в подсознании. Если эти желания гнездятся слишком глубоко, зрителя надо развратить, искусственно обострить нездоровый интерес. Особо выгодным товаром оказываются для ТВ именно образы, запрещенные для созерцания культурными запретами» [Кара-Мурза 2002: 304]. Получается, что «и в дерьме можно жить – ничего страшного не происходит. Мы только должны отказаться от веками сложившегося в нашей культуре чувства безобразного. …Нагнетается всеми способами “эстетика безобразного”. …Идеологи реформы ставят… задачу – приучить к безобразному как норме. Создать новую культурную нишу для российской элиты» [Кара-Мурза 2002: 556].

А недавно «россиян» оповестили о том, что уже около двух тысяч их сограждан решительно не хотят иметь детей и объединились в движение «child-free» (англ. «свободные от детей»): «Лозунг “Занимайтесь любовью, а не детьми” выдвинут в Америке, поддержан в России» [24. Ren-TV. 2010] (ср. лозунг молодежного движения против войны во Вьетнаме 1960-х гг.: «Занимайтесь любовью, а не войной» («Make love, not war»).

Знаменательно, что в отреформированной России уже во многом сбылось задушевное пожелание рецидивиста, вора и убийцы, персонажа старого (1958) советского детективного романа: «Милицию всю перевешал бы, чтобы не путала добрых людей, эти ваши штучки-дрючки – клубы разные и школы позакрывал, а настроил бы вместо них кабачков с девочками…» [Волков 1979: 166]. Вот и в очерке восторженно-рекламного характера повествуется об истории создания блатной песни «Мурка»; и, хотя этот очерк помещен в рубрике «Субкультура», но всё же… в официальном печатном органе правительства РФ (см.: Ионова Л. «Мурка» в законе // РГ-Неделя. № 80. – 15.04.10. – С. 24).

Именно вследствие доминирующих аксиологических установок, внедряемых в общественное сознание через каналы СМИ – конечно, с согласия и благословения их владельцев и распорядителей (не сто́ит забывать, что сегодня в России, по мнению председателя правления Союза журналистов России В. Богданова, воцарилась «не цензура власти, а цензура денег» [Вести. РТР. 05.05.99]) – «на долгие годы эталоном для программирования подрастающего поколения в силу существующей инерции и самообучения станет ориентация на уголовные ценности» [Расторгуев 2003: 374]. Неудивительно: в той модели мироздания, которую творцы реформ заимствовали у государств, кажущихся им «цивилизованными», а насаждают в России, есть свои ценностные константы – тоже насаждаемые там с помощью СМИ. По мнению американского социолога Л. Туроу (1997), в американском «мире «средств “массовой информации”» никто никогда не работает, кроме полицейских и торговцев наркотиками. Мир телевидения – это мир потребления без производства. В прошлом, если верить телевидению, ничего не надо было делать, чтобы обеспечить хорошую жизнь в настоящем. И в настоящем ничего не надо делать, чтобы обеспечить потребление в будущем… Имя этой игры – потребление. Никто не должен откладывать немедленное удовлетворение своих желаний. В стране телевидения примечательным образом отсутствуют творцы и строители» (цит. по [Калашников 2003: 82–83]). Но, поскольку всячески поощряемую склонность индивидуума к гедонизму нужно подкреплять финансовыми возможностями ее обеспечения (а источники последних весьма многообразны – и их также показывает телевидение), то рост преступности, усугубляемый безработицей, легко объясним. Ведь в России, в соответствии с данными ей образцами, тоже усиленно развивается «“культура трущоб” – появление массы необразованных, не обученных никакому ремеслу стад городской молодежи. Воспитанное телевизором, агрессивное и склонное к насилию, это стадо двуногих недочеловеков обильно питает преступность, страдает наркоманией и хочет жить хорошо, но зарабатывать не может» [Калашников 2003: 36].