Елена Первушина - Думай, что говоришь

У Анны было много прототипов. Одним из них была старшая дочь Пушкина Мария Гартунг. Когда-то Толстого поразила ее внешность. Вот знаменитый рассказ свояченицы Толстого Татьяны Кузминской:

«Дверь из передней отворилась, и вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру. Меня познакомили с ней. Лев Николаевич еще сидел за столом. Я видела, как он пристально разглядывал ее.

– Кто это? – спросил он, подходя ко мне.

– М-mе Гартунг, дочь поэта Пушкина.

– Да-а, – протянул он, – теперь я понимаю… Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые.

Когда представили Льва Николаевича Марии Александровне, он сел за чайный стол около нее; разговора их я не знаю, но знаю, что она послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью. Он сам признавал это».

В самом деле, в романе мы читаем, как Китти восхищенно и ревниво наблюдает за Анной на балу:

«… На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Прическа ее была незаметна. Заметны были только, украшая ее, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках . На точеной крепкой шее была нитка жемчугу».

Но прототипом была и одна из героинь Пушкина – своевольная «грешница» с говорящей фамилией Вольская, появляющаяся в отрывке «Гости съезжались на дачу…» Софья Андреевна Толстая вспоминала, что перед тем, как взяться за «Анну Каренину», Лев Николаевич перечитывал этот текст, восклицая: «Вот как надо писать!».

А еще некая Анна Степановна Пирогова, из-за несчастной любви бросившаяся под поезд в 1872 году радом с Ясной Поляной.

А еще Мария Алексеевна Дьякова, родственница Толстого, в 1868 году добившаяся развода и вышедшая замуж за С.А. Ладыженского. Толстой был близко знаком с ней, она просила его совета, когда вела тяжбу о разводе.

Из этого короткого перечня видно, что Толстой брал несколько реальных лиц и «складывал» из них портреты героев, словно пазлы. Вы тоже можете воспользоваться этим методом, если захотите описать вымышленных персонажей. В каждом из них должны быть черты реального человека, тогда протрет будет убедительным.

Но можно пойти и другим путем. Таким, каким воспользовался Пушкин для описания своей Татьяны.

Во второй главе «Онегина» поэт сначала обрисовывает младшую сестру Татьяны Ольгу и делает все, чтобы портрет стал узнаваемым. Но это изображение не какой-нибудь конкретной девушки – это обобщенный образ героини сентиментального романа, который во времена Пушкина уже был анахронизмом. И поэт этого не скрывает:

Что же он говорит о Татьяне? Мы не знаем какого цвета были ее глаза и волосы. Первое, что нам говорят о ней – это то, какой она не была:

Что же она любила? Слушать страшные рассказы, встречать солнце и читать романы. Этими тремя штрихами Пушкин обрисует характер замкнутой и романтичной девушки, сосредоточенной на своей внутренней жизни, на своих фантазиях. Он будет еще не раз возвращаться к портрету Татьяны (и никогда – к портрету Ольги), добавлять новые черты, раскрывать ее характер в ее поступках, и в конце концов признается в том, о чем мы уже давно догадались:

В этом сила образов Пушкина: он прежде всего передает свое отношения к героине и заражает им читателя. И если вы испытываете сильные чувства к человеку, о котором пишете, не скрывайте их. Любите вы или ненавидите того, о ком речь – именно это будет важно для читателя. Ведь мы пишем и читаем тексты не только для обмена фактами, но и для сравнения нашего отношения к ним.