Елена Первушина - Думай, что говоришь

Когда в том же салоне появляется Пьер Безухов, он производит совсем другое впечатление:

«При виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего-нибудь слишком огромного и несвойственного месту . Хотя действительно Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной ».

В том же салоне мы видим чету Болконских. Беременная «маленькая княгиня», как будет называть ее автор, сразу вносит оживление в ряды гостей.

«Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой . Всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый».

Обратите внимание на выделенную фразу! Толстой поделился с нами своим секретом. Удачно найденная деталь запоминается читателям и служит «якорем», удерживающим его внимание, помогающим следовать за героем. Такой «якорь» для Пьера – это сочетание тучности с «умным и вместе робким, наблюдательным и естественным взглядом». Он большевсех гостей, собравшихся в доме Анны Павловны, – и в прямом, и в переносном смысле.

Здесь же в салоне присутствует и Элен, будущая жена Пьера. О ней сказано только «красавица Элен». Толстой не захотел придать ей ни одной индивидуальной черты, как он сделал это с «маленькой княгиней» Болконской. Однако позже эта особенность появится. У Элен «мраморные плечи», и сама она – словно мраморная статуя. Прекрасная, но как будто лишенная души.

Здесь и мать Бориса Друбецкого. Она обращается с просьбой к князю Василию. И снова Толстой всего в двух коротких фразах раскрывает характер этой женщины: «С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх».

И так далее, и так далее. Будет еще некрасивая княжна Марья, которая «всегда хорошела, когда плакала», будет Наташа, которая буквально вбежала в гостиную и в роман «запахнув что-то короткою кисейною юбкою, и остановилась посередине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега заскочила так далеко». Вот какой еще некрасивой, неуклюжей, но трогательной и живой (для Толстого очень важно это противопоставление «живой жизни» и мертвящего светского общества) она впервые предстанет перед читателями: «Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, выскочившими из корсажа от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка».

Будет Платон Каратаев – «… вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что-то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые…»

Будет Наполеон, решавший какие чувства изобразить на лице при виде портрета сына, и Кутузов, сидевший на барабане и завтракавший курицей во время Бородинского сражения.

Будет Анна Каренина, с первого взгляда приковавшая к себе внимание Вронского – невольно, даже не подозревая об этом:

«Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза дружелюбно, внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его , и тотчас же перенеслись на подходившую толпу, как бы ища кого-то. В этом коротком взгляде Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо ее воли выражался то в блеске взгляда, то в улыбке. Она потушила умышленно свет в глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке» .