Елена Первушина - Думай, что говоришь

Не испытывая ни к кому злобы, с милосердием ко всем, с непоколебимой верой в добро, как Господь учит нас его видеть, приложим же все усилия, чтобы закончить начатую работу, перевязать раны нации, позаботимся о тех, на кого легло бремя битвы, об их вдовах и их сиротах, сделаем все, чтобы получить и сохранить справедливый и продолжительный мир как среди нас, так и со всеми другими странами».

Автор одной из русскоязычных биографий первого президента США Борис Тененбаум в своей книге «Великий Линкольню. Вылечить раны нации» пишет о второй инаугурационной речи: «По сей день она осталась как одна из самых коротких из всех, которые президенты США произносили, принимая присягу – в ней всего 703 слова».

По сути, Линкольн начал с того… что ему нечего сказать своим избирателям: события достаточно красноречивы и говорят лучше слов. Но, конечно, это было не так! Президент должен был сказать о своем отношении к событиям и к собственным решениям, которые во многом послужили причиной того, что стана оказалась в том положении, в котором она пребывала сейчас, в 1865 году. И он это сделал!

Он не стал ограничиваться пустыми заверениями: «Утрите слезы, теперь все будет хорошо». Он открыто признал, что граждане США сейчас переживают огромную трагедию и что выход из кризиса еще только предстоит найти. Но одновременно он показал людям, во второй раз выразившим ему свое доверие, на что он будет опираться в поисках этого выхода и на что могут опереться они. Давайте же проанализируем его речь с помощью Бориса Тененбаума и Джозефа Уильямса (автора книги «Стиль: десять уроков ясности и красоты», выдержавшей немало изданий в США).

Начнем с первого абзаца – того самого, в котором Линкольн как будто признается, что ему нечего сказать.

«Во время моего второго появления для принесения президентской присяги существует меньше оснований для длинной речи, чем в первый раз. Тогда довольно детальное изложение будущего курса казалось уместным и подходящим. А теперь, когда прошло четыре года, во время которых публичные декларации провозглашались постоянно на каждом этапе и при каждой фазе большого противостояния, которое до сих пор поглощает внимание и ресурсы всей нации, мало есть нового, что было бы достойно разговора. Достижения наших вооруженных сил, от которых главным образом зависит все остальное, хорошо известны как общественности, так и мне; эти достижения, хотелось бы верить, удовлетворяют и обнадеживают всех. Итак, будем полагаться на будущее и не будем ничего загадывать наперед».

Что поражает в этом абзаце? Прежде всего, «отсутствие автора». Линкольн нигде не говорит: « Яне вижу оснований для длинной речи», « мнесейчас не кажется уместным и подходящим излагать мой будущий политически курс», « у менянет никаких новых сведений и тем, достойных разговора».

Может быть это – его обычная манера речи или общий стиль, принятый для инаугурационных речей американских президентов? Ничуть не бывало!

Свою первую инаугурационную речь, произнесенную 4 марта 1861 года – менее чем через месяц после образования Конфедерации южных штатов, – Линкольн начал совсем не так:

«Соотечественники, граждане Соединенных Штатов! В соответствии с традицией столь же старой, как сама форма правления, я предстаю перед вами, чтобы обратиться к вам с краткой речью и принести в вашем присутствии присягу перед вступлением в должность, как того требует от президента Конституция Соединенных Штатов.

Сегодня я не считаю для себя необходимым обсуждать те проблемы управления, которые не вызывают особого беспокойства или волнения. Судя по всему, среди жителей южных штатов существуют опасения, что с приходом республиканской администрации их собственность, мирная жизнь и личная безопасность могут оказаться под угрозой. Однако для подобных опасений не было и нет никаких разумных оснований. В действительности, всегда были и есть самые убедительные доказательства, свидетельствующие об обратном, и их легко проверить. Их можно найти, фактически, во всех опубликованных речах того, кто сейчас выступает перед вами. Приведу лишь одно высказывание, содержащееся в одном из моих выступлений, где я заявляю, что у меня нет никаких намерений прямо или косвенно вмешиваться в функционирование института рабства в тех штатах, где оно существует. Я считаю, что не имею законного права делать это, и я не склонен делать это.

Те, кто выдвинул мою кандидатуру и избрал меня на этот пост, поступили так с полным сознанием того, что я сделал данное и многие другие подобные ему заявления и ни разу не отрекся от них; более того, эти люди предложили мне включить в политическую платформу, причем как закон для самих себя и для меня, ясную и выразительную резолюцию, которую я сейчас зачитаю»…