Владимир Елистратов - Нейминг - искусство называть [учебное пособие]

В большинстве случаев мы встречаемся со словообразовательными литотами. Обилие уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке дает широкие возможности для порождения литот. В этом отношении русский язык действительно уникален. Мы умудряемся «сюсюкать» и с Богом, и с чертом (Боженька, чертушка, дьяволенок и т. д.), что совершенно невозможно в большинстве языков, разве что испанский позволяет делать то же самое, хотя и не в таких производственных масштабах (diosito mio — Боженька мой).

Мы совершенно, казалось бы, необоснованно, произвольно, бесцельно употребляем эти суффиксы в быту (например, в магазине: килограммчик колбаски… рублика не будет? тридцать копеечек поищите… пакетик не забудьте и проч.), и даже к глаголам в разговорной речи мы умудряемся подставить уменьшительный суффикс (спатеньки и т. д.).

Разумеется, в детском нейминге суффиксы-литоты более чем востребованы. Например, сады и ясли города Екатеринбурга: «Мой мини-садик», «Мое Солнышко», «Дрема», «Белый слон», «Дарование», «Kids Club», «Дом Радости», «Лимпопония», «Малявки», «Персона», «Родничок», «Согласие», «Солнечный Луч», «Солнышко», «Теремок», «Цветик Семицветик».

Здесь хотя бы встречаются нелитотные «Белые слоны», «Персоны» (кстати говоря, удачный пример ироничной гиперболы, своего рода антилитоты) и «Солнечные лучи».

А вот в подмосковном Одинцове мы сталкиваемся с абсолютной и безоговорочной диктатурой суффикса-литоты: «Голубок», «Колокольчик», «Лебедушка», «Чебурашка», «Семицветик», «Матрешка», «Колосок», «Незабудочка», «Сказка», «Ромашка», «Солнышко», «Василек», «Вишенка», «Звездочка», «Ягодка», «Теремок», «Елочка», «Татьянка», «Золотые зернышки», «Подсолнушки», «Золотая рыбка», «Аленушка».

Помимо «количественных» образов (гипербола-литота) есть и множество иных. Разумеется, это олицетворение (осмысление какого-либо явления как личности, приписывание ему человеческих качеств, антропоморфизм) и одушевление (более широкий троп: осмысление неживого как живого).

На уровне нейма-названия олицетворенные и одушевленные неймы — это имена собственные, фамилии, другие антропонимы, зоонимы и многие мифонимы («Аленушка», «Бочкарев», «Доярушка», «Аист», «Прометей»), О них мы говорили выше. В процентном отношении их общее количество колеблется, в зависимости от сферы именования, от 10–20 иногда — до 50 %. Скажем, продолжая тему детского нейминга, здесь их процент, разумеется, очень высок.

Например: детские магазины г. Челябинска. Почти половина неймов — одушевления и олицетворения: «Дети города», «Нежный возраст», «Чудо-дети», «Chicco/Kikko», «Bambalo», «Мультигрушка», «Воля», «Страна Лимпопония», «Хобби», «Паравозик», «Планета малыш», «Союз-игрушка», «Винни», «Игрушки», «Белоснежка», «Катерина», «Димпополия», «Кроха», «Бэмби», «Элти», «Детский мир», «Gulliver», «Бангана Мама», «Умная игрушка», «Рос Тойс», «Зебра», «Маленькая фея», «Дочки & сыночки», «Arisha», «Почемучка», «Бэби Бум», «Радуга Дуга».

Живой, персонифицированный нейм более аттрактивен, чем «неживой». В одушевлении-олицетворении заключена, свернута легенда, которая может разворачиваться, например, в визуализированном персонаже, со своим характером, поведением, узнаваемыми модуляциями голоса и т. д. Нейм может олицетворяться через определения («умная игрушка» — это олицетворение через атрибут, прилагательное) или глаголы (они «заботятся», «бережно охраняют», «внимательно следят», как это делают всевозможные «Растишки», «Агуши», косметические средства, лекарственные препараты и т. п.).

Значительно меньше задействованы в нейминге те разновидности метафор, которые можно в целом охарактеризовать как нетрадиционные, «неправильные», построенные на смещении привычных векторов переноса значения.

Они в античной и более поздней, выросшей из античной, поэтике назывались по-разному, например катахреза (ломаная метафора) или инопия (непроизвольная, вынужденная, детская метафора). Их суть заключается в том, что они имитируют некую спонтанную неправильность, непроизвольную ошибку.

К примеру, «вкусная сплетня» (катахреза) — это приписывание вкусовых качеств объекту, который их в принципе иметь не может. «Стертых» катахрез в языке сколько угодно (сладкая женщина, красные чернила, горькие слова и т. д.). Созданных же новых неймов, в основе которых лежало бы новое, «свежее» смещение, довольно мало, да и те, которые существуют (вроде сладкой парочки, солнечного вкуса, вкусные идеи и др.), недалеко ушли от стертости.