Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

И все же.

Корень «суд» — очень древний. Ему много тысяч лет. У древних индоевропейцев, предков современных славян, германцев, индусов и многих других народов, корень «суд» состоял из двух частей. По сути, это были два корня. Условно говоря, «су» и «д».

«Су» (произносилось как «сом») нес в себе идею совместности, объединения, связи, взаимности. В современном русском языке это приставка со, су («собрат», «супруг»).

«Д» (оно звучало примерно как «дхэ») значило ставить, класть, устанавливать, трудиться, поступать, совершать и т. п. У нас отсюда «деть», «делать», «действовать».

«Суд» есть, таким образом, совместный труд, объединенное усилие, взаимное содействие. Эта глубинная этимология слова о многом говорит.

Мы понимаем «суд» как нечто однонаправленное, карательное, наказывающее, репрессивное. А это не так!

Что такое «судить»? Это не только (и не столько) осуждать, выносить судебный приговор, рассматривая дело в судебном порядке, обвинять. Это еще и составлять и высказывать мнение, по сути — рассуждать. «Судите сами» — значит думайте, рассуждайте, сопоставляйте (опять же — со-сом) различные факты, мнения и вырабатывайте свою точку зрения, а дальше — действуйте (дхэ).

А есть еще «судить 2» (фиксируемое в большинстве словарей как омоним предшествующего «судить 1»), от которого образована очень употребительная в русском языке форма «суждено», передающая идею предназначения, того, что происходит не по нашей воле. «Суждены нам большие порывы, но свершить ничего не дано».

Мы видим: есть суждено, есть рассуждать (обсуждать), а есть — судить (в смысле судить). И все они — неразрывно связанные элементы «суда» как чего-то санкционированного «свыше» («суждено»), совместно обсужденного («рассуждать», «обсуждать») и окончательно решенного, объявленного («осудить»).

«Суд» — очень древний и мудрый корень. Он не так прост, как кажется на первый взгляд. Давайте поймем, что «судить» — значит быть вместе и совместно делать что-то очень и очень важное. Но что в конечном счете — «суждено» нам всем.

Давайте «судить вместе» нашу жизнь.

Нет?

Ну, тогда — «на нет и суда нет».

Нарочито используя прием тавтологии, можно сказать так: у слова «судьба» в русском языке очень непростая, но интересная судьба.

Этому слову, как минимум, тысяча лет. Оно известно с XI века.

Можно сказать, что изначально слово «судьба» было синонимом слова «суд». «Судьба» — это место и процесс суда («судилище»), правосудие и приговор. «На судьбе в результате судьбы свершилась судьба и была вынесена судьба». Примерно так.

Но суд, правосудие и приговор могут быть человеческими (чисто юридическими), а могут — Божьими, не зависящими от воли человека.

Постепенно слово «судьба» из «юридического измерения» стало перемещаться, дрейфовать в высшее, так сказать, в «Небесную канцелярию». «Судьба» стала не просто судом, а Судом Божьим.

А Суд Божий, как известно, вершится постоянно. В результате слово «судьба» постепенно вобрало в себя все возможные значения. Оно стало обозначать и прошлое, и будущее, и человеческую жизнь (и не только жизнь человека: народа, книги, чего угодно…), и отдельно взятое событие в этой жизни.

Мы говорим: «Судьба этого слова очень интересна». Здесь «судьба» может быть заменена «историей». История — это то, что было, свершилось, прошлое, прошедшее.

В учебниках по истории пишут: «Война поставила на карту судьбы народов». Здесь «судьбы» — то, что будет, будущее, условия дальнейшего существования, будущность.

«Моей судьбы не разделить со мной.» — пишет А. С. Пушкин. Здесь «судьба» — жизнь, жизненный путь, участь, доля.

М. Ю. Лермонтов констатирует: «Судьба вчера свела случайно нас». Тут речь идет о стечении обстоятельств, о событии, которое произошло помимо нашей воли, по Воле Божьей, или, говоря иначе, согласно логике таинственного Фатума, Рока.

Можно верить в судьбу (Судьбу) и считать, что все свершается «волею судеб», можно не верить («натура — дура, судьба — индейка, а жизнь — копейка»), можно считать, что человек сам — «хозяин своей судьбы».

Но, так или иначе, язык упрямо создает образ судьбы как некоего главного существа. «Волей судеб», «судьба — индейка» и «хозяин судьбы» — во всех этих выражениях присутствует (явно или «исподволь») фигура одушевления. Судьба обладает волей («волею судеб»), она зооморфна («судьба — индейка»), судьбу как бы «приручают», подчиняют своей воле («хозяин судьбы»); заметьте: это не то же, что «хозяин машины», тут скорее «кто в доме хозяин?».