Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

Семантику «духа» в русском языке можно охарактеризовать как некий базовый русский. «Онтологический (Бытийный) Квадрат» (ср. пресловутый «Черный квадрат» Малевича). Человек Дышит (душой) и постигает Смысл Бога. Или: Бог через Дыхание (свое) дарует Человеку Смысл. Или: Дыхание Бога есть Смысл (существования) Человека. Каждый из элементов Квадрата, помимо своей сущности, трехипостасен. Душа человека есть и Дыхание (воздух), и Бог, и Человек. Дыхание (воздух) есть и Смысл, и Бог, и Человек. Бог есть и Дыхание, и Душа, и Смысл. Смысл есть и Бог, и Дыхание (жизнь), и Душа.

Интересно, что исконно библейское «В начале было Слово (Логос)» по-древнееврейски звучит как «в начале было Роах Элохим», то есть дуновение Бога. То есть Логос — это как бы «Боговоздух», которым впоследствии будет дышать человек, познавая смысл бытия.

Символично, что мы имеем шесть обоюдных (то есть 12) онтологических векторов. Причем многочисленные, можно сказать, бесконечные, словообразовательные, идиоматические и окказионально-авторские модели с данным концептом в русском языке развиваются строго по этим векторам.

Человек «устремляется к Богу», «душа просит воздуха» («душа никак не надышится»), «ангел по душе прошел босиком» (В. Шукшин; у него же «умная, то есть „осмысленная“ душа» и т. д. и т. д. Стилистика Н. Лескова, В. Хлебникова, А. Платонова и многих других писателей строится, в сущности, на вербальном «проявлении» данного «Онтологического Квадрата».

Смысловые десакрализирующие наслоения, вроде слова «духовность», ставшего в современном языке семантической пустышкой (абстрактный суффикс «ость» зачеркивает иконическую конкретность слова «духовный», ср. «духовное пение», «духовное подвижничество»), можно сравнить с поздними подмалевками на древней иконе.

С нашей точки зрения, первоочередная задача — вычленение подобных черноквадратных «подмалевок», то есть, по сути, реставрация русской Смысловой (Бытийной) Иконы.

Если попытаться кратко проследить эволюцию значения русского слова жалость (а также однокоренных жаль, жаловать, жалко, жалеть и др.) за последние полтысячелетия, то можно сказать так: это слово заметно потускнело, поблекло, даже — увяло.

Жалость сейчас — это сожаление, печаль, соболезнование, сострадание. Можно с жалостью на кого-нибудь смотреть, сделать что-нибудь из жалости. В этом корне есть даже нечто этикетное, официальное. Мне очень жаль, но… — это сухой отказ. Подать жалобу — значит действовать в судебном порядке. В слове жаловаться есть что-то, с одной стороны, «занудное» (нравится ли нам человек, который все время на что-либо жалуется?), с другой — нехорошее, нечистоплотное, потому что жаловаться — значит еще и наушничать, ябедничать, наговаривать. В словах жаловать, жалованный присутствует что-то «надменное», «неравноправное» (жаловать шубу с барского плеча, жалованная вотчина). Тот же «атавизм неравноправия» явно слышится в жалованье. Выходит, что если я получаю жалованье, то я его не заработал, а мне это жалованье снисходительно пожаловали. В слове пожаловать в значении прийти, приехать угадывается отчетливая ирония ( пожаловал — значит «явился, не запылился»). Если у кого-то жалкий вид, то он вызывает не только (и не столько) жалость , сколько неловкость, пренебрежение, презрение, брезгливость. Жалеть — это не только испытывать жалость, это еще и скупиться.

В общем, это понятие обросло массой побочных оттенков смысла, уже никак не связанных с жалостью как с сильным сострадательным чувством.

А между тем раньше этот корень был очень экспрессивным. Пожалуй, единственное современное русское слово, сохранившее его, — это жало (например, змеи). Кстати, в ряде русских говоров жало — это еще и острие (иглы, ножа и т. п.).

Исконно этот древний корень был связан со значением колоть, боль, страдание, мука, смерть.

Жалеть до сих пор во многих языках — это не просто испытывать некое сочувствие, более или менее сильное, чаще — пассивное, не предполагающее никаких конкретных действий. Нет, жалеть значило оплакивать, скорбеть, носить траур, испытывать физическую боль. Жаль («кел») — по-армянски — нарыв.

В русском языке пятьсот лет назад жаль, жалость — это горе, страсть, ревность. Были такие слова желя и жиля, которые означали плач, оплакивание. В старославянском языке жаль — гробница. В русском жаль, жальник — могила, кладбище, жальничный — кладбищенский. Жальбище — опустошенное, разоренное место.