Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

(226, т. 1, с. 118–119)

С. 198 Если надо объяснять, то не надо объяснять . – Мандельштам никак не мог процитировать этот афоризм в 1920 г., поскольку он был впервые сформулирован в книге Григория Адольфовича Ландау (1877–1941), вышедшей в 1927 г.: “Если близкому человеку надо объяснять, то – не надо объяснять” (196, с. 50).

С. 198 Как могла в нем, наряду с такой невероятной трусостью… – Кто бы, кроме Мандельштама, мог решиться на такое геройство или безумие? – В журнальной публикации отрывков из НБН к данному месту О. было сделано следующее примечание: “Не повторяю здесь этого эпизода. О нем подробно рассказывает Георгий Иванов в «Петербургских зимах»” (272, с. 36). Речь идет о действительно имевшей место, хотя и беллетристически приукрашенной Г. Ивановым истории, произошедшей в первых числах июля 1918 г. Тогда в разговоре с Мандельштамом служивший в ЧК левый эсер Яков Григорьевич Блюмкин (1900–1929) начал хвастаться, что от него зависят жизни и смерти людей. Мандельштам высказал Блюмкину свое возмущение, а затем пожаловался на него главе ВЧК Ф. Дзержинскому (228, с. 141–142).

С. 198– А очень просто, – любезно разрешил мое недоумение Лозинский, – Осип Эмильевич, – помесь кролика с барсом. Кролико-барс или барсо-кролик. – Сравните в мемуарном очерке Ходасевича “ДИСК”, где говорится, что “заячья трусость” “уживалась” в Мандельштаме “с мужеством почти героическим” (386, 14 апреля, с. 5).

С. 198– Мне необходимо жить подальше от самого себя, как говорит Андре Жид… – Подразумевается следующая фраза из романа Андре Жида (Andrе́ Paul Guillaume Gide; 1869–1951) “Фальшивомонетчики” (“Les Faux-monnayeurs”), который был написан в 1925 г., т. е. спустя несколько лет после монолога Мандельштама, “законспектированного” в комментируемом фрагменте НБН: “Je ne me sens jamais vivre plus intensе́ment que quand je m’е́chappe à moi-même pour devenir n’importe qui” (“Я никогда не чувствую, что живу более интенсивно, чем когда я убегаю от себя, чтобы стать кем-то”) (439, p. 73).

С. 199 …вместе с “чудесным песенным даром”… – Отсылка к строке об Овидии из пушкинских “Цыган”: “Имел он песен дивный дар ” (317, т. IV, с. 186) и к строке из стихотворения Ахматовой “Молитва” (1915), восходящей к Пушкину: “И таинственный песенный дар ” (23, с. 133).

С. 199 Встретив знакомого, он сейчас же присоединялся к нему… – А там, наверно, угостят чем-нибудь вкусным. – Вариация характеристики, данной Мандельштаму в мемуарном очерке Ходасевича “ДИСК”: “…в часы обеда и ужина появлялся то там, то здесь, заводил интереснейшие беседы и, усыпив внимание хозяев, вдруг объявлял:

– Ну, а теперь будем ужинать!” (386, 14 апреля, с. 5).

С. 200–201 В писательском коридоре отапливались печками-“буржуйками”. – …в бывшие хоромы Елисеевых. – В очерке “ДИСК” сосед Мандельштама по Дому искусств Ходасевич рассказывает о печах в этой части дома по-другому:

“Достоинством нашего коридора было то, что в нем не было центрального отопления: в комнатах стояли круглые железные печи доброго старого времени, державшие тепло по-настоящему, а не так, как буржуйки. Правда, растапливать их сырыми дровами было нелегко, но тут выручал нас банк. Время от времени в его промерзшие залы устраивались экспедиции за картонными папками от регистраторов, которых там было какое-то неслыханное количество. Регистраторы эти служили чудесной растопкой, как и переплеты столь же бесчисленных копировальных книг. Папиросная же бумага, из которой эти книги состояли, шла на кручение папирос. Этой бумагой «Диск» снабжал весь интеллигентский Петербург” (386, 14 апреля, с. 5).

Ходасевич пишет и о мучительных попытках растопить буржуйку, которые предпринимались Пястом и Акимом Львовичем Волынским (1861–1926) (там же). Сравните в очерке самого Мандельштама “Шуба” о Викторе Шкловском: “Комнаты нам недотапливали, зато тут же в доме находились девственные залежи топлива: брошенный банк, около сорока пустых комнат, где по колено навалено толстых банковских картонов. Ходи кому не лень, но мы не решались, а Шкловский, бывало, пойдет в этот лес и вернется с несметной добычей. Затрещит затопленный канцелярским валежником камин…” (227, т. 3, с. 24).

К чему это петушье восклицанье, пока огонь в Акрополе горит – или, вернее, не хочет гореть? – Шуточная переделка строк из стихотворения Мандельштама “Tristia” (1918):