Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Как уже говорилось, и.-е. *atta через производное *attikos дало наиболее распространенное название отца в славянском — оtьсь. При этом и.-е. *a >слав. о. Кроме этой производной формы, в славянском есть немногочисленные, но вполне достоверные следы основы *oto- < балто-слав. *аtа- [88] R. Trautmann , BSW, стр. 16. : ст.-слав. отьнь , ср. русск. диал. безотной ‘нe имеющий отца’ [89] A. Грандилевский . Родина M. В. Ломоносова. Областный крестьянский говор. — Сб. ОРЯС, т. LXXXIII, № 5, 1907, стр. 93. ср. в славянской топонимике Восточной Германии: Oteslawe, Wotzlaff < *Oteslav [90] R. Trautmann . Die Elb- und Ostseeslavischen Ortsnamen, I. Teil. Berlin, 1948, стр. 47. .

Индоевропейский характер имеет и другое обозначение отца — *iata , для которого, видимо, справедливо будет предположить этимологическую связь с рассмотренным *atta через редупликацию основы. Что касается консонантизма, то вполне возможно, что экспрессивность здесь выражена другим доступным в таких образованиях способом — удлинением корневого гласного вместо выраженного в *atta экспрессивного удвоения согласных. Там, где количество гласного не изменилось, экспрессивность выражается прежним путем (ср. греч. τέττα. ‘тятя! батюшка!’). Во всяком случае есть основания полагать, что выражение экспрессивности удлинением гласного, типичное для слав. tata , коренится еще в индоевропейской древности [91] Слав. *ot- в otьcь и др. с о кратким разнилось из простого нередуплнцированного и.-е. *atta с а кратким с параллельной утратой экспрессивного оттенка значения, носителями которого становятся формы из *tata. Слав. tata как бесспорный пример экспрессивного удлинения корневого гласного мог бы с пользой привлечь В. Махек в своей недавней работе, где он рассматривает экспрессивное удлинение на ряде весьма проблематичных примеров ( V. Mechek . Expressive Vokaldehnung in einigen slavischen Nomina. — «Zeitschrift für Slawistik», Bd. I, H. 4, 1956, стр. 33 и след.). .

Ср. в других индоевропейских языках: алб. tat ‘отец, дед’, имена собственные фриг. Τάτα, Τάττα, Τατάς, Δαδα греч. τάτα, др.-инд. iata-s ‘отец’, лат. tata , корн. tat , литовск. tetis с тем же значением, сюда же англ. dad ‘папа, папаша’, хеттск. иероглифич. tata- ‘отец’, tatali- ‘отцовский’, лув. tati- ‘отец’ [92] См. G. Meyer . Etymologisches Wörterbuch der albanesischen Sprache, стр. 424–425; P. Kretschmer . Einleitung, cтp. 347 и след.; H. Pedersen . Wie viel Leute gab es im Indogermanischen. — KZ, Bd. 36, 1898, стр. 83; К. Brugmann , KVGr., стр. 77; A. Zimmermann . Liteinische Kinderworte als Verwandtschaftsbezeichnungen. — KZ, Bd. 50, 1922, стр. 148 и след.; A. Walde . Lateinisches etymologisches Wörterbuch, 2. Aufl. стр. 764; Walde — Pokorny . Bd. I, стр. 704; Ernоut — Meillet , t. II, стр. 1195; J. Friedrich . Hethitisches Wörterbuch, стр. 329, 336; H. Otten . Zur grammatikalischen und lexikalischen Bestimmung des Luvischen. Berlin, 1953, стр. 52; В. Георгиев . Вопроси родства средиземноморских языков. — ВЯ, 1954, № 4, стр. 68. .

Основная масса исследований содержит точку зрения на и.-е. tata как на образование детской речи. Это же отражено и в этимологических словарях Ф. Миклошича, А. Преображенского [93] См. «Труды ИРЯ», т. I, 1949, стр. 35; ср. еще M. Vasmer , REW, Bd. I, стр. 32: русск. диал. атька ‘отец’. , Р. Траутмана.

Объяснение ссылкой на «детский лепет» вряд ли может внести ясность в изучение истории обсуждаемых слов. Маловероятно, впрочем, и иное толкование, согласно которому te-, ta- (tevas, tata) — результат изменения *ptēr из *pətēr ‘отец’, ср. авест. ptā, t ā [94] См. A. Meillet . A propos du mot avestique pta. — MSL, t. XX, стр. 6; M. Vey . Slave st- provenant d’ i.-e. pt- , стр. 65 и след. , лат. tata<*ptata: раter [95] A. Walde . Lateinisches etymologisches Wörterbuch, str. 764. . Образование авест. ptā<*pətēr сомнения не вызывает, но оно отнюдь не объясняет форм tata, teta , литовск. tevas и др., с которыми авестийское слово этимологически не связано.

Что касается балтийских форм, то непосредственно к названным выше индоевропейским (tata, teta) примыкают литовск. tetis ‘отец’, teta ‘тетка’, др.-прусск. thetis ‘отец’, литовск. titis (диал., Кведарна) ‘отец’ [96] Взято из рукописной картотеки к литовскому этимологическому словарю К. Буги (Вильнюс, Ин-т литовск. языка и лит-ры АН Лит. ССР). . Литовск. tevas ‘отец’ представляет собой, видимо, продукт разложения группы te-t- с последующим присоединением суффикса −va-: tevas. Разрывать эти слова нет оснований. Ср. другие литовские формы названия отца: tete, tetusis. Возможно, сюда относится и название реки литовск. Таtula (суффикс −ula ), в котором tat- < и.-e. *tat-.

Наличие в слав. tata долгого ā , ср. польск. tata [97] Еrnоut — Меillet , t. II, стр. 1195. и др., происходит, как уже сказано выше, от экспрессивного удлинения. Славянский язык знает ряд достоверных примеров такого удлинения. А. Вайан говорит по этому поводу: «…Сербохорватский язык представляет в своих уменьшительных образованиях другой экспрессивный способ — удлинение гласного: Бóжо из Бòжидар» [98] А. Vaillant . Grammaire cornparée des langues slaves, t. I, стр. 98–99. . Ср. далее, там же, относительно слав. jazъ: «…Общеславянский долгий начальный гласный представляет трудность ввиду лит. as (др. — литовск. еs) , лат. ego и др., и не исключена возможность, что ja- < *ē через вторичное экспрессивное удлинение е (ср. сербохорв. jâ при чак. jä) по образцу ty ‘ты’ которое, видимо, имело в балто-славянском, как и в индоевропейском, двойную форму *tū и tu » [99] Там же, стр. 183. . В этом свете становится ясным характер звукового развития слав. tata.