Дональд Джонсон: Птичий вольер в “Аде” Набокова

Еще к вопросу о птицах. На голову Вана совершенно некстати свалился Демон Вин с сообщением о смерти его дядюшки Данилы, торговца произведениями искусства, и своими бредовыми идеями о некоторых деталях живописных полотен Иеронима Босха. Демон “принял весьма экзотическую, мощную пилюлю” (420) — и слова у него так и льются. Бредил Дан картиной Босха “Страшный Суд”, но внимание Демона в данный момент сконцентрировано на “Саде наслаждений” Босха и на еще раньше состоявшемся споре с Адой и Люсеттой, которые обратили его внимание на небрежность Босха в изображении бабочки-крапивницы. Для Демона научная точность непринципиальна, как и любые вопросы “значения”. Босх “попросту забавлялся, скрещивая мимолетные фантазии единственно ради удовольствия, которое получал от красок и контуров” (424). Далее Демон продолжает: “Если бы я владел пером… я описал бы это — разумеется, чересчур многословно — как страстно, как распаленно, как кровосмесительно — c’est le mot — искусство и наука спрягаются в насекомом, в чертополохе или в том герцогском боскете” (423). Как отметил Б. Бойд в NABOKV-L (25 августа 1998), Демон указывает на подлинные образы центральной панели “Сада наслаждений”. Большая часть фауны, если не вся она (явно фантастическая для стороннего взгляда), на полотне выписана точно. Почти все птицы легко узнаваемы: совы, зеленые дятлы, щеглы, синицы и т.д. Но некоторые из “реалистических” образов неточны. Крылья крапивницы (“насекомого” у Демона) показаны с “изнанки”. Демоновские “дрозды” тоже не совсем дрозды. По описанию Демона мы можем предположить, что птица, о которой он упоминает, — находится на центральном ярко-красном конусообразном стволе дерева. Но ни одна из птиц на картине не является дроздом. Если интересующая нас птица и напоминает дрозда (наиболее вероятно, певчего дрозда или соловья) своими контурами и, главным образом, цветом, то голубые пятна на ее крыльях не характерны ни для одного из европейских представителей семейства дроздов. Скорее всего, это евразийская сойка (Garrulus glandarius) 24 24 Я признателен Марку Кйперу, голландскому орнитологу, и Полу Ракову за предоставленную информацию. Ни одному из нас не удалось обнаружить дрозда на картине Босха. . Ошибка Демона интересна в двух отношениях. С одной стороны, она отражает его эстетические представления о том, что научная точность в искусстве не важна. С другой — латинское родовое название сойки служит комментарием к спровоцированной лекарством болтливости Демона, словесному недержанию (англ. garrulous), а видовое название, glandarius (желудеобразный), эхом откликается на одно из понятий “клиторального” словаря Ады и Люсетты (об этом ниже). Демон, по сути, на грани открытия кровосмесительных отношений Вана и Ады.

Единственное упоминание — но о другом — дрозде относится к описанию рассвета в Ардисе (после того, как Ван и Ада провели ночь в “неистовых утехах”), когда дрозды 25 25 Границы приведенной цитаты сдвинуты, поскольку в английском оригинале в этом описании использовано слово “thrushes” (дрозды), а в цитируемом русском переводе — “скворцы” (Прим. пер.). “сладко свистали в ярко-зеленом парке, и темно-зеленые тени неторопливо вбирали когти” (186). Единственный дрозд, замеченный по его пению, — это обыкновенный певчий дрозд (Turdus Philomelos). “Филомела”, заметим, старинное поэтическое название соловья в латинском, французском и английском языках.

Одна из самых запоминающихся сцен в “Аде” — визит Демона в Ардис, где он с удовольствием проводит вечер за ужином в компании Марины и ее детей, Вана и Ады. Специально приготовлен жареный рябчик, любимое блюдо Демона. Названия птицы, сменяя друг друга, звучат на пяти языках. Первый раз “рябчик” упоминается немного раньше. За ужином с говорившим исключительно по-испански стариком Алонсо Ада сумела вспомнить всего несколько слов, поскольку ее лексикон ограничен параграфами “орнитологических справочников”: grevol (рябчик) и paloma (голубка) (53). В меню торжественного семейного ужина главная роль отводится русскому ryabchik’у (рябчику) (246). Демон же нахваливает gelinotte (рябчика), хотя и замечает, что “дед по матери, пожалуй, предпочел бы выйти из-за стола, чем смотреть, как я пью под gelinotte красное вино вместо шампанского” 26 26 Дедушка Демона по материнской линии, очевидно, отец Ирины Гариной, о котором нам ничего не известно. Однако есть основания полагать, настоящая мать Демона — Долли Земская, своенравная дочь Петра Земского (1772-1832), жена генерала Дурманова и любовница отца Демона — Дедалуса. См.: Johnson, pp.125-127. (249). Повествователь поясняет, что это “жареные рябчики, вернее новосветские их представители (называемые здесь “горными куропатками”)” (249). Проголодавшаяся Ада заказывает вторую порцию “Петерсонова рябчика, Tetrastes bonasia windriverensis” (251). В “Примечаниях” Дамор-Блок поясняет, что это “латинское название выдуманного “рябчика Петерсона”, обитающего в горах Винд-ривер, штат Вайоминг” (577). Название “рябчик Петерсона”, может быть, и выдуманное, зато Tetrastes bonasia — отнюдь нет. Этот обыкновенный европейский рябчик, вид куропатки, который, заметим, в Америке не водится. Лишь последнее слово в названии — windriverensis (буквально означающее “с гор Винд-ривер из Вайоминга) — придумано. Набоков здесь отдает дань памяти своему путешествию в Вайоминг (1952) для ловли бабочек. (“Удачно названная Винд-ривер — это западная часть Вайоминга” (SO, 322)). Набоков, таким образом, создал новый вид куропаток, скрестив европейского рябчика с рябчиком из Вайоминга 27 27 Набоков здесь прибегает к дублированию и расширению спектра тех уловок, которыми он пользуется в отношении бабочек в “Аде”, создавая несуществующие, но возможные виды или роды. В интервью Бернарду Пайвоту он заметил: “Кроме нескольких швейцарских бабочек в “Аде” я изобрел виды, но не роды… и я утверждаю, что это первый случай, когда изобретение бабочек стало возможным” ( Brian Boyd , Annotations to Ada 8: Part I Chapter 8 // The Nabokovian. Vol. 38, Spring, 1997, p. 68). . “Рябчик Петерсона” на самом деле придуман, но при этом не лишен смысла. Наиболее очевидно, что это дань уважения Роджеру Тори Петерсону, создателю современного стандартного полевого путеводителя. Менее очевидно, что это может быть отсылка к Петру Земскому, прапрадедушке Вана и Ады, возможно, приходящемуся им родственником по другим, более запутанным линиям родства. Увы, Набоков не описывает фамильного герба Земских-Винов, хотя он мог бы включить в себя и “рябчика Петерсона”.