Валерий Пестерев - Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия

Совмещая два романных пласта, современный и гетевских времен, Кундера единит их мотивом жеста: подключает один к другому, вводит один в другой. То же — Беттинино — двойное движение в стремлении Лоры «придать смысл неопределенному слову» (82), претендуя «лишь на малое бессмертие», она хочет «превзойти самою себя», «сделать «что-то», чтобы остаться в памяти тех, кто ее знал» (83). Последовательный в своей философии «жеста», но одновременно подчеркивающий и бессознательный импульс, в котором проявилась истинная суть Лоры, Кундера тут же откомментировал внезапность поведения Лоры: «Этот жест словно обладал своей собственной волей: он вел ее, и она разве что следовала за ним» (82). Как всеобщность особенного, раскрываясь на уровне мысли (авторской темы романа), претворяющийся в сюжете и характере героев, лейтмотив жеста соединяет реальное и виртуальное, обнажает тайное и подсознательное, воплощает «несказанное». Как прием и один из элементов романной формы, лейтмотив жеста балансирует на пограничье двух начал: эссеистического и романного.

Сосуществование в «Бессмертии» эссеистического и романно-изобразительного сообразно писательскому утверждению, что его романы конструируются на двух уровнях. «На первом уровне разворачивается романная история, а над ней развиваются темы, возникающие в самой романной истории и благодаря ей» [599] Kundera M. L' Art du roman. — Р. 107. . И тема понимается Кундерой как задаваемый автором вопрос экзистенциального порядка. Очевидно, что эта «тема» определена названием романа, причем заявлена по-эссеистически понятийно. И в целом, нужно сказать, изменяющаяся поэтика названий романных произведений Кундеры отражает его нарастающее тяготение к эссеистическому: если названия первых романов — «Шутка» [600] О поэтике названия романа «Шутка» см.: Пестерев В.А. Роль автора в современном зарубежном романе как художественная проблема. — Волгоград, 1996. — С. 54—59. , «Жизнь в другом месте» и в особенности «Невыносимая легкость бытия» — образно-метафоричны, то последние произведения Кундеры — не только «Бессмертие», но и «Неспешность» 1995 года — в названии определяются как экзистенциальные проблемы художественно-эссеистических рефлексий.

С романной истории Аньес Кундера начинает свое «Бессмертие», главная тема которого именно ею и задается. Но задается как « смерть», переживаемая и осмысливаемая героиней Кундеры в ее единичности(ведь только искусство по-настоящему проникает в особенное, возвышая его до всеобщего), — это смерть отца Аньес. И к теме бессмертия Кундера идет от ее истока, мысля (реально, философски, художественно, вербально) в пределах их нерасторжимого единства. «Смерть и бессмертие — точно неразлучная пара влюбленных», — утверждает Кундера, ибо только через смерть постигается бессмертие, и только «тот, чей лик сливается у нас с ликами мертвых, бессмертен уже при жизни» (27).

Однако триединая линия, образующая изобразительно-повествовательный пласт, включая жизненные истории Лоры и Поля, вплетающиеся в судьбу Аньес, сама является одним из вариантов (но в трех вариациях) темы «Бессмертия». «Роман — не вероисповедание автора, — утверждает Кундера в «Невыносимой легкости бытия», — а исследование того, что есть человеческая жизнь в западне, в которую претворился мир» [601] Иностранная литература. — 1992. — № 5/6. — С. 98. . Лора, Поль, Аньес — типичные герои Кундеры, образы которых не сводятся к имитации живого человека, а, будучи существами выдуманными [602] Kundera M. L' Art du roman. — Р. 37—63. , исследовательскисоотнесены с бессмертием. И каждый из троих — в дифференцирующей интерпретации Кундеры — с «малым» бессмертием: «памятью о человеке в мыслях тех, кто знал его» (27). Лора в отчаянном стремлении «что-то» сделать, чтобы помнили, не забыли, играет в не менее отчаянные игры, то берясь собирать подаяния для африканских прокаженных, то по всем правилам инсценируя самоубийство.

В стремлении к бессмертию Поля не меньше игры, которая определяется для него как «быть современным». Жизненная игровая маска Поля сброшена с него двумя авторскими фразами об отношении Поля к его «любимому поэту» Рембо: «Что на деле принесли Полю стихи Рембо? Лишь чувство гордости, что он принадлежит к тем, кто любит стихи Рембо» (71). С возрастом у Поля меняются кумиры, но человеческая его суть не изменяется. Игра в современность оборачивается заигрыванием с молодежью, чья «большая коллективная мудрость» воплощается для него в дочери Брижит. Потому-то Поль, решив для себя, что «быть абсолютно современным в данном случае означает абсолютно идентифицироваться с дочерью» (70), не только интересуется «ее мнением касательно всех своих проблем», но относится к ней как к «прорицательнице» (71). Желание-расчет Поля прочитывается контекстуально и подтекстово — в сочетании авторских аналитических оценок и мыслей-желаний-умозаключений Поля: остаться в памяти поколения, за которым будущее. Поль достаточно умен и самокритичен, чтобы не понять (пусть однажды и случайно), что «некое вместилище мудрости» молодежи относится к нему как к перечеркнутому анахронизму. Он способен вывести « определение» своего положения: «быть абсолютно современным — значит быть союзником своих могильщиков». Но спекулятивный ум Поля — по инерции игры, ставшей свойством его натуры, — рождает выход: «почему человеку и не быть союзником своих могильщиков?» (71).