Валерий Пестерев - Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия

«По широте и глубине перемен во всей человеческой жизни нашей эпохе принадлежит решающее значение» [1] Ясперс К. Истоки истории и ее цель [1949] // Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1991. — С. 29. Здесь и далее в библиографических сведениях в квадратных скобках указан год написания работы. . Это утверждение К. Ясперса в середине XX века отражает состояние всех, разноуровневых и разноприродных, сфер бытия в нашем столетии: и в его частном, и в его целом. Этот процесс охватывает все известные искусства новейшего времени, их жанровые разновидности и модификации художественных форм. В словесном творчестве впрямую относится к роману, природе которого присуща энергия неисчерпаемых изменений. Поэтому жизнедейственна и в конце столетия мысль М.М. Бахтина: «Роман — единственный становящийся и еще не готовый жанр» [2] Бахтин М.М. Эпос и роман (о методологии исследования романа) [1941] // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — С. 447. . С этим связана и постоянно констатируемая и писателями, и исследователями невозможность дать определениеромана [3] «На сегодняшний день… история романа складывается из серии исследований о самых значительных писателях — Джойс или Пруст, например, — пишет Р.-М. Альберес, — но представляется невозможным дать целостное обобщение и, тем более, «определение» этого жанра» (Albérès R.-M. Histoire du roman moderne. — Р., 1962. — Р. 419). См. также раздел «Поиски определения» в книге канадских литературоведов Р. Бурнефа и Р. Уэлле «Вселенная романа» (Bourneuf R., Ouellet R. L'Univers du roman. — P., 1972. — P. 21—29). А.М. Баултон, задаваясь вопросом «Что такое роман?» и обозревая различные словарные понятия этого термина, как и отмеченные в них свойства этого жанра, со всей определенностью утверждает, что не существует точного определения этого жанра (Boulton M. The Anatomy of the Novel. L.; Boston, 1975. — P. 10). .

На всем протяжении теоретического осмысления романа (а начало его истории, как известно, в новоевропейское время связано с «Трактатом о происхождении романа» (1670) П.-Д. Юэ) просматривается, несмотря на меняющиеся эстетические вкусы, пристрастия и взгляды, несмотря на смену тенденций то к художественной канонизации, то деканонизации, два важных момента. Первый связан с восприятием «романа как целого» и одновременно как «многостильного, разноречивого и многоголосого явления» [4] Бахтин М.М. Указ. соч. — С. 75. . В романе, согласно Ф. Шлегелю, «всевозможные стили многообразно сменяют друг друга; из этих различных стилей часто развиваются новые сочетания» [5] Из лекций 1803—1804 годов «История европейской литературы» (Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. — Т. 2. — М., 1983. — С. 100). .

А утверждая в «Критических моментах» (1797), что роман — « свободная форма» (выделено мною. — В.П. ), в которой «жизненная мудрость нашла прибежище от школьной мудрости» [6] Шлегель Ф. Указ. соч. — Т. 1. — С. 281. , Ф. Шлегель отмечает то второе свойство романной формы, которое на протяжении всей истории жанра и в творчестве, и в критической мысли присутствует как имманентное ему. Оно запечатлено и в «крылатом» утверждении Л. Толстого (и думается, не случайно в одном из рабочих вариантов к его трактату «Что такое искусство?»): «Роман — та свободная форма, в которой есть место и свобода для выражения всего, что только переживает внутри и вовне человек» [7] Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. — Т. 30. — М., 1951. — С. 359. . Г. Флобер, которого Ж.-П. Сартр считал «творцом «современного» романа», писателем «на перекрестке всех наших сегодняшних литературных споров» [8] Сартр Ж.-П. Идиот в семье. Гюстав Флобер с 1821 до 1857. — СПб., 1998. — С. 8. , мечтал написать «Книгу ни о чем», «книгу без внешней привязи, которая держалась бы сама собой, внутренней силой своего стиля», «книгу, которая почти не имела бы сюжета или, по меньшей мере, в которой сюжет, если возможно, был бы почти невидим» [9] Флобер Г. Письмо Луизе Коле, 16 января 1852 года // Флобер Г. Собрание сочинений: В 5 т. — Т. 5. — М., 1956. — С. 42. . В то же самое время к подобной свободе устремлены и братья Гонкуры, мечтающие создать «роман без перипетий, без интриги» [о чем писал Э. Гонкур в предисловии к роману «Шери» (1884)] [10] См.: Bourneuf R., Ouellet R. Op. cit. — P. 40. .

Эта же мысль о непрестанной и свободной изменяемости формы, творчески воплощенной в «Шуме и ярости», «Свете в августе», «Деревушке», — в утверждении У. Фолкнера, что «каждое произведение диктует свою собственную форму» [11] Фолкнер У. Беседы на семинаре в Нагано [1955] // Фолкнер У. Статьи. Речи. Интервью. Письма. — М., 1985. — С. 178. . Она подтверждена и автором «Хазарского словаря», «предводителем европейского постмодернизма», «писателем XXI века», как его называют, М. Павичем, считающим, что «существующие литературные жанры» не «заданы нам раз и навсегда» и что «всякий материал и всякая тема требует своей, особой и специфической формы» [12] Иностранная литература. — 1997. — № 8. — С. 242. .