Юрий Минералов - Введение в славянскую филологию

Потебня А. А. Слово и миф. С. 248–249.

Буслаев Ф. И. Догадки и мечтания о первобытном человечестве. М., 2006. С 8, 20.

Иванов Вяч. Борозды и межи. СПб., 1916. С. 126–127.

Толстой Н. И. Очерки славянского язычества. С. 430.

Кронштадтский Иоанн. Моя жизнь во Христе. Т. I–II. СПб., 1893. Т. I. С. 133–134.

Дамаскин Петр. Творения. М., 1993. С. 134.

Приводя эти слова древнего подвижника, свят. Игнатий Брянчанинов сказал в XIX в.: «Если же ты позволил исписать и исчеркать скрижали души разнообразными понятиями и впечатлениями, не разбирая благоразумно и осторожно — кто писатель, что он пишет: то вычисти написанное писателями чуждыми, вычисти покаянием и отвержением всего богопротивного» ( Брянчанинов Игнатий. Соч.: В 6 т. СПб., 1886. Т. I. С. 113.)

Велецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. С. 22.

Там же. С. 26.

Нидерле Л. Славянские древности. С. 454.

Толстой Н. И. Очерки славянского язычества. С. 27, 30.

Толстой Н. И. Очерки славянского язычества. С. 34–35.

Там же. С. 35.

Некоторые авторы пробовали оспаривать верховенство Перуна, так и не приведя каких-либо весомых исторических фактов в подтверждение подобных своих сомнений. Например, характер в основном чисто интеллектуального воззрения имеет точка зрения филолога и историка Е. В. Аничкова, высказанная в его книге «Язычество и древняя Русь» (1914), что первенство Перуна стало осознаваться славянами якобы весьма поздно. Не вдаваясь во встречные споры, просто снова напомним о тексте Прокопия, относящемся к VI в. и повествующем о славянском Перуне как «владыке над всем».

Потебня А. А. Слово и миф. С 379–380.

Там же. С. 381.

Мировое Дерево для славян-язычников было основой мироздания, центром всего сущего. Его крона уходила в небеса, а корни прорастали в преисподнюю. Мировое дерево могло представляться дубом, явором, сосной и др.

В современной филологии наиболее подробно «взаимоотношения» Перуна и Велеса освещены в монографии: Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

Разумеется, сам характер этих «взаимоотношений», как и их конкретные детали, реконструируются филологами гипотетически — как и многие иные факты, относящиеся к языческой (дописьменной) эпохе. При таком положении автор данного пособия обычно присоединяется к наиболее обоснованной на сегодняшней день — по его данным — точке зрения.

См.: Потебня А. А. Слово и миф. С. 492–493.

Потебня А. А. Слово и миф. С. 493.

Как автор данного пособия хочу добавить несколько слов. Моя бабушка не была крестьянкой, но дед был сельским православным священником, а она учительницей, и вместе с ним бабушка долго жила в дореволюционной деревенской среде.

Помню ее рассказ о том, как русские крестьяне берегли ужей, причем заботу о них поручали именно детям. Интересно и то, что они старались поселить ручного ужа в подполье (то есть под землей, так сказать, в «царстве» Велеса!) и непременно кормили его молоком — продуктом, с которым сам-то уж в дикой природе вряд ли вообще знаком, но продуктом, «полагающимся» «скотьему богу» (рудимент жертвоприношения). Никакого сознательного культа здесь, безусловно, не было, но зато было идущее из праисторических времен инстинктивное представление народа, что так надо. — Ю. М.

Здесь стоит вспомнить библейского змея, искусившего Еву. Черт, как и Велес, может принимать любое обличье и пользуется особым влиянием на женщин, к которым (подобно ему же) может являться «удалым пригожим добрым молодцем».

Выводы книги В. В. Иванова и В. Н. Топорова «Исследования в области славянских древностей» оспаривал в своей книге «Язычество древних славян» историк Б. А. Рыбаков, противопоставляющий Перуну не Велеса, а некоего «ящера». Ряд личных гипотез он высказывал и по поводу Велеса. Полемика ведется им как с филологами именно с Ивановым и Топоровым, вышеприведенные материалы Потебни Б. А. Рыбаков не рассматривает.

См.: Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.