Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

Письмо в «Правду», конечно, не было напечатано. Естественно, я звонил в редакцию, здесь все еще работал мой давний знакомый по старым моим публикациям в газете, уверявший сначала, что опубликуют, но потом он с таким же жаром стал доказывать, что ничего страшного в заметках В. Баранова нет, что «Правда» выйдет из положения по-своему: даст добрую рецензию на все мои книги и тем самым как бы закроет «тему». Но ничего подобного не произошло. Тогда я позвонил редактору отдела, тоже известному писателю, тот тоже обещал, но дело с публикацией «Письма» так и заглохло.

Вот такие горькие воспоминания о нашей «демократии» в прессе, предавшей полностью забвению демократические традиции русских журналов и газет, когда действительно любой гражданин страны мог высказать свои убеждения, мог ответить на любые клеветнические выпады, затрагивающие честь и достоинство.

«Сложные, как говорится, чувства испытывал я при чтении этой рукописи. С одной стороны, я тоже хорошо знаю Николая Грибачева, редактировал его книгу «Любовь моя шальная», вышедшую в издательстве «Советский писатель», не раз сталкивался с ним в споре, сиживал с ним за одним столом, перебирая и вспоминая о многом, что уже осталось в прошлом. Но вот читаю рукопись и не могу согласиться с Ю. Карасевым, с его общей характеристикой творческого облика Николая Грибачева, характеристикой панегирического толка.

Мне кажется, что было бы гораздо уместнее сейчас, после выхода нескольких монографий о Николае Грибачеве, дать более трезвую оценку творчества замечательного писателя и общественного деятеля. Это было бы куда полезнее, чем славословия, которыми автор просто затопил свою рукопись.

Ю. Карасев восхищается словами С. Михалкова, сказанными на V съезде писателей СССР, эти слова – ключ к пониманию гражданской позиции критика: «Когда у писателя личное сливается с его общественной деятельностью, когда писатель, сознавая свою ответственность, свою роль в обществе, умеет в любой обстановке твердо отстаивать партийные позиции, не уклоняться от решения острых политических вопросов, последовательно и убежденно проводит в жизнь политику нашей партии, – только тогда он становится солдатом, который выполняет поставленную перед ним боевую задачу. Таких писателей мы называем бойцами, и их немало в наших рядах».

Эти слова целиком и полностью можно отнести к Николаю Грибачеву. Так завершает цитату из речи С. Михалкова Ю. Карасев, соглашаясь с ним и полностью поддерживая.

Давайте подумаем, хорошо ли писателю быть солдатом и выполнять «поставленную перед ним боевую задачу»? Давайте вспомним некоторые «боевые задачи». Не будем далеко заглядывать в прошлое, вспомним только времена Н.С. Хрущева и его боевые задачи, которые были поставлены от имени партии, от ЦК КПСС и солдатами партии воспринимались как обязательные для исполнения. Многие так и поступали, не рассуждая, как солдаты, сажали кукурузу, допустим, на севере. Уничтожали личное хозяйство, забрасывали приусадебные участки, потому что не хотели слыть любителями частной собственности и тоже мечтали через двадцать дет построить коммунизм и пожить при полном довольстве.

И если писатель – солдат, то он, конечно, приветствовал любое решение партии, выполнял его и призывал своим словом выполнять и других. И этим солдатам верили, потому что они обладали нравственным влиянием на людей и вообще на общество.

Вспомним этих солдат-писателей, которые во времена Л.И. Брежнева курили ему фимиам, восторгались каждым его решением, каждым его выступлением, каждой его книгой, написанной другими. А что осталось сейчас от этих выступлений солдат-писателей? На глазах этих видных писателей, которые бывали на самых высоких этажах Власти, творилось невероятное разложение общества, перерождение партийных и хозяйственных кадров, процветало попустительство, беззаконие, творилась чудовищная и чуть ли не повсеместная несправедливость, а они, как солдаты, подчинялись растленным командирам от литературы и искусства...

Об этом много говорилось на XXVII съезде партии и после него, в газетах, журналах, книгах. Так что не буду распространяться на эту тему. Но я заговорил здесь об этом только потому, что мы уже не вправе забывать об этих явлениях прошлого, когда рассматриваем деятельность того или иного писателя, художника, словом, творческого работника.