Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

Несколько получше написана глава «Боевой командир», приведены факты биографии Н. Грибачева на войне, ну и в этой главе чувствуется перенасыщенность цитатами: «Стих Н. Грибачева по-прежнему густообразен, многокрасочен, насыщен метафорами, точными и неожиданными сравнениями» (с. 75), а после этих комплиментов идут страницы стихотворных цитат. И монография о Грибачеве скорее напоминает мне нечто вроде путеводителя по собранию его сочинений.

«Послевоенное время оказалось для Грибачева периодом обильно плодотворного писательского труда» (с. 77).

И полное восхищение публицистикой Н. Грибачева... Вольно или невольно Ю. Карасев «выпрямляет» сложный путь Н. Грибачева в это время.

«Выпрямление» творческого пути Н. Грибачева особенно проявляется тогда, когда автор анализирует поэму «Колхоз «Большевик» и сопоставляет ее с романом П. Проскурина «Судьба»: «Если поэма Н. Грибачева выдержана в мажорной тональности, и поэт восславил подвижнический труд своих земляков, постарался передать радости труда, радость возобновления мирной жизни, то в деревне на страницах романа «Судьба» – полный разор и развал, нищета и убожество, да к тому же беспросветность и дремучая безысходность, причем создается такое впечатление, будто во всем этом виновато не только фашистское нашествие» (с. 109).

Я тоже читал роман Проскурина, читал и поэму Грибачева.

И сопоставление их может быть только не в пользу поэмы. Понятно, автор хотел показать радость возвращения к мирной жизни. И хорошо, что показал, но сколько сложностей, противоречий той жизни он благополучно обошел... Восхищаться ли нам сейчас этой «мудростью» поэта? Не только обошел все противоречия, но еще и внушал успокоенность в тех кругах, от которых зависела жизнь в деревне. И еще долгие годы послевоенной жизни крестьянство подвергалось бесчеловечной эксплуатации. А мы должны сейчас восхищаться мажорными тонами тогдашней поэзии и прозы.

Не пора ли предъявить счет подобной литературе, литературе, которая успокаивала, свидетельствовала о полном благополучии.

Думаю, что пора анализировать эти литературные явления гораздо глубже, ответственнее, не принижая роль литературы того времени, но и предъявляя ей счет более серьезный, чем это делает Ю. Карасев.

Заговорил Ю. Карасев о прозе Н. Грибачева. Я работал с Грибачевым над сборником рассказов и повестей «Любовь моя шальная». Действительно замечательный сборник! Карасев пишет: «По моему глубокому убеждению, проза Н. Грибачева еще недооценена нашей литературной критикой. Проза Н. Грибачева – это заметное и самобытное явление».

Казалось бы, критик пишет портрет и жалуется на критиков, которые недооценили... Вот вы же и взялись, чтобы оценить, проанализировать достоинства, сказать о недостатках... А получилось все то же: декларативность, цитаты, малоубедительные выводы...

Автор анализирует творчество Грибачева как детского писателя, его стихи на зарубежные темы...

И вдруг в главе «Творчество. Сущность и особенности» Ю. Карасев заявляет: «Рискуя повториться, я вновь попытаюсь определить основные отличительные черты творчества Н. Грибачева» (с. 146).

И это не только прием творческий, он и в самом деле повторяет все те же мысли, которые уже высказывал о Грибачеве. «Поэт утверждает бытие как боренье, призывает к борьбе, не признает жизни без борьбы» (с. 146). И, конечно, в доказательство – страницы цитат.

«Я еще раз хочу подчеркнуть, что творчество Н. Грибачева проникнуто пафосом утверждения. Его радует благородная миссия, нашего народа» (с. 149). И в доказательство – еще цитаты. О Грибачеве автор пишет: «Он утверждает коммунизм – как высшую цель человечества» (с. 149). Вот, оказывается, кто утверждает коммунизм как высшую цель человечества. А мы-то думали, что Маркс, Энгельс, Ленин.

«Еще одна важная особенность творчества Н. Грибачева – это разнообразие тем, жанров, форм, о чем выше я уже говорил довольно подробно» (с. 165). Вот это и удивляет, если говорил, и довольно подробно, то зачем вновь и вновь возвращаться к одним и тем же мыслям?

И опять: «Как уже говорилось, Н. Грибачев побывал почти во всех наших братских республиках, и многие писатели стали его друзьями» (с. 168).

А последние 234 – 244 страницы – это «Из бесед и интервью».

Итак, рукопись в таком виде считаю непригодной к публикации.

Рукопись перегружена цитатами, повторами и пр., о чем говорилось.

2 февраля 1987 г. Виктор Петелин».

Я написал за свою литературную жизнь сотни внутренних рецензий, некоторые из них были опубликованы после того, как рукопись становилась книгой, уже не ради заработка, а ради публичной поддержки того или иного понравившегося мне талантливого писателя. Но вот отрицательную рецензию публикую впервые. И вот почему.