Марина Шумарина - Язык в зеркале художественного текста. Метаязыковая рефлексия в произведениях русской прозы

Пример из статьи А. В. Леденёва, который рассматривает звуковые повторы (аллитерацию) как «графико-фонетические маркеры привилегированных значений» [Леденёв 2001: 451].

Подобное столкновение в одном контексте слов, объединенных деривационными отношениями, описано в специальной литературе как особый прием – словообразовательный повтор [см.: Кожевникова 1987; Николина 2005 а].

Паронимическое сближение слов осуществляется с опорой на консонантные совпадения, поэтому в некоторых случаях трудно провести четкую границу между паронимической аттракцией и аллитерацией [см.: Голуб 1986: 94; Северская 1988: 214] или этимологизированием [см.: Никитина, Васильева 1996: 105].

Расположение сопоставляемых слов может быть как контактным, так и дистантным, однако расстояние между ними должно соответствовать возможностям читательского восприятия: важно, чтобы адресат фиксировал обе сопоставляемые единицы как находящиеся в одном контексте.

Источники цитаты – известная тавтограмма: Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж чрезвычайно чисто.

Такое положение характерно для слов, мотивационные связи которых в современном русском языке ослаблены (метель – мести, опенок – пень и т. п.). В то же время «характеризующие тексты», в которых используются слова с живыми словообразовательными связями, принимаются в качестве доказательств и при отсутствии специальных метаоператоров. Ср. приводимые автором примеры: Шелковникпо болотам растет, жёлтенький светочек высокий, листок такой круглый <���…> мягонький, как шелковый или А это вот шумовка.Она от шумав голове, когда вот голова сильно шумит,её и пьют и т. п. [Блинова 2009: 234]. Видимо, для квалификации подобных контекстов как «метаязыковых» или «характеризующих» оказываются важными сразу несколько факторов: 1) актуальность обнаруживаемых словообразовательных связей, 2) наличие средств акцентирования (например, повтор: от шумав голове – когда голова сильно шумит; ср. также пример другого исследователя: Физа в больнице, у ей грыжа прогрызла в пах. Она с палочкой – и вот это. прогрызла ей в пах, а в однем правом <���… > боку была <���…> а счас в левом опять прогрызла [Иванцова 2009: 347]), 3) народно-этимологические технологии семантизации слова, наконец, 4) субъективный фактор – готовность исследователя к обнаружению соответствующих примеров.

Фактически здесь речь идет не о том, что каждый непременно получает только приличное воспитание, а о том, что слово приличное является постоянным эпитетом к слову воспитание, тогда как определение неприличное со словом воспитание не используется.

Ср. соотношение слов тюремщик и тюремник, которые комментируются в словаре В. И. Даля: «Тюремныйсторож, тюремщик <���…> Тюремник <���…> узник, заключеник, вязень, кто посажен в тюрму, острожник» [СД].

Формулируя наиболее актуальные задачи изучения обыденного метаязыкового сознания, Н. Д. Голев отмечает, что «нуждается в исследовании функционирование терминов-понятий и шире – знаний – различных наук (в том числе лингвистики)» в условиях нелингвистического дискурса [Обыденное… 2009, I: 481–482]. Работы, в которых подвергалось анализу содержание филологических понятий в обыденном сознании, пока единичны [см.: Кашкорова 2008; Швец 2009], однако данное направление исследований представляется перспективным.

В частности, ценный материал для наблюдения предоставляет Национальный корпус русского языка. Вообще использование лингвистических корпусов в настоящее время позволяет вносить коррективы во многие устойчивые представления специалистов о состоянии и тенденциях развития языка.

В толковом словаре слово стройбат помечено как разговорное [БТС: 1281].

В подобных случаях именно просторечие выглядит как немаркированный вариант языка («нормальный», общепонятный), а ему противопоставлен какой-либо иной вариант, в котором простые и понятные наименования заменены более сложными: У отдельного человека, в отличие от несчастной липы, <���…> есть органы для ухода.В просторечии – ноги (Г. Щербакова. Мальчик и девочка).