Леонид Карасев - Гоголь в тексте

В обоих случаях – общее начало: приезд в гостиницу-трактир. Хлестаков хотя и сидит уже в гостинице вторую неделю, однако как реальный персонаж он возникает лишь тогда, когда о его приезде становится известно городским чиновникам. Четвертая глава «Мертвых душ» также начинается с приезда Чичикова в трактир. Сама ситуация приезда героя в какое-либо место, в данном случае в гостиницу или трактир, относится к разряду общих. Однако то, что к герою приходят двое незнакомых посетителей, после чего он уезжает вместе с ними на другую квартиру, к разряду общих мест отнести уже нельзя.

В обоих случаях в начале рассматриваемых текстов говорится о еде и голоде.

Хлестаков: «Ужасно, как хочется есть ! Так немножко прошелся, думал, не пройдет ли аппетит , – нет, черт возьми , не проходит». А еще раньше эту тему начинает Осип; с его слов, собственно, и начинается второе действие: « Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая…» (слуга как «двойник» хозяина; отсюда и опережающее явление темы голода с общей для обоих персонажей лексикой).

Приехавший в трактир Чичиков голоден не так сильно, как сидящий вторую неделю без копейки в кармане Хлестаков, однако рассуждения о еде – на своем месте: «Подъехавши к трактиру, Чичиков велел остановиться по двум причинам. С одной стороны, чтоб дать отдохнуть лошадям, а с другой стороны, чтоб и самому несколько закусить и подкрепиться. Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей» и т. д. (Хлестаков, как мы помним, также первым делом упомянул слово «аппетит»). И далее в четвертой главе «Мертвых душ» идут рассуждения о «господах средней руки»: о тех, что «на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубов, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом». В обоих случаях тема еды не просто открывает открывает текст , но и некоторое время держит его.

От чувства голода – к заказу кушанья, чтобы это голод унять. В «Ревизоре» Хлестаков бранит принесенные ему суп и жаркое и говорит о том, что на гостиничной кухне, как он сам видел, есть «много кой чего»:

Слуга. Да оно-то есть, пожалуй, да нет.

Хлестаков. Как нет?

Слуга. Да уж нет.

Хлестаков. А семга, а рыба, а котлеты?

Слуга. Да это для тех, которые почище-с.

Хлестаков. Ах ты, дурак!

Слуга. Да-с.

Хлестаков. Поросенок ты скверный…

Слово «поросенок», хотя и относится к слуге, но как будто продолжает начатый ряд кушаний. И именно оно становится главным в сцене из самого начала четвертой главы «Мертвых душ», где обед заказывает Чичиков. Разница тут в том, что Чичикову на его вопросы отвечают положительно, тогда как Хлестакову отвечали отрицательно:

– Поросенок есть? – с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе.

– Есть.

– С хреном и со сметаною?

– С хреном и со сметаною.

– Давай его сюда!.

И вот тут, когда Хлестаков и Чичиков заканчивают свои обеды (Хлестаков уже «вытирает рот салфеткой», а Чичикову остается доесть «последний кусок»), происходит следующее. В комнату к Хлестакову неожиданно приходят двое посетителей, а Чичиков, выглянув в окно, видит, как из подъехавшей к трактиру брички вылезают двое каких-то мужчин и идут в трактир. Двое в первом случае, и двое – во втором. И там и там один из приехавших – это персонаж первого плана, а другой – второго. В «Ревизоре» это Городничий и Добчинский. В «Мертвых душах» – Ноздрев и «зять» Мижуев.

В обоих случаях приехавшие предлагают главному персонажу перебраться на другое место. Городничий: «Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру». Ноздрев: «Послушай, братец: ну к черту Собакевича, поедем ко мне! Каким балыком попотчую!» (Хлестакова также потчевали рыбой).

Далее ситуация для двух рассматриваемых нами вариантов начинает видоизменяться следующим образом. Если Хлестаков, попав в объятия Городничего, оказывавшего ему всяческие знаки почтения, кормившего и поившего наилучшим образом, был доволен сверх меры, то Чичиков, оказавшись у Ноздрева, «жестоко опешивается» по причинам, полностью противоположным тем, что были в случае Хлестакова. Вместо уважения он получает ноздревское хамство и скандал, вместо приличного обеда – что-то пригоревшее или вовсе не сварившееся.