Авишай Маргалит - Достойное общество

Это серьезная проблема, пусть даже в большей степени она касается индивидуального, а не институционального унижения. Чтобы ответить на вопрос об аморальности восприятия людей не как людей, необходимо сначала разобраться с тем, как соотносятся между собой восприятие и интерпретация. Я рассматриваю данную проблематику в более широком контексте, который не вписывается в общепринятую картину. Считается, что человеческое поведение строится на бесконечной череде индивидуальных решений – от самых пустяковых (например, перейти ли дорогу) до самых важных (например, касающихся выбора спутника или спутницы жизни). Считается также, что все эти решения продиктованы «желаниями» (пользой) и «верой» («субъективно оцениваемой вероятностью»). В соответствии с этой точкой зрения мы никогда не перестаем принимать решения: мы постоянно что-то оцениваем, взвешиваем и высчитываем.

В противовес такому подходу, когда за каждым действием усматривается предшествующее ему решение, я придерживаюсь альтернативного взгляда на человеческое поведение: в основном люди никаких решений не принимают. Наоборот, они всячески стараются этого избежать. В основном они действуют по привычке, то есть в рамках набора стандартных процедур. Лишь в редких случаях переход дороги представляет проблему, требующую самостоятельного решения. По большей части потребность в принятии решений возникает только как своего рода патология, если привычный образ действий не дает нужных результатов или же в тех случаях, когда цена ошибки особенно высока и мысленное усилие кажется оправданным. Решение – это не правило, а исключение. Некоторые люди могут почти всю жизнь прожить, полностью обходясь без принятия каких-либо решений. Они просто дрейфуют от одного жизненного события к другому, пусть даже некоторые из них являются действительно важными и, вероятно, требующими осознанного рассмотрения и принятия определенных решений. Я вовсе не пытаюсь утверждать, что в нашей жизни совсем нет места решениям, однако, по моему мнению, мы принимаем их гораздо реже, чем нас в том убеждает представление о действии как принятии решения.

Представление о человеке интерпретирующем ничуть не менее обманчиво, так как сама по себе интерпретация является, на мой взгляд, особым случаем действия на основании принятого решения. Я утверждаю, что понимание базируется не на решении, а на привычке, тогда как интерпретация зиждется на гипотезах и умозаключениях, вытекающих из определенных доказательных предпосылок, то есть, иными словами, на сознательной, волевой деятельности. У нас же речь идет о различии между видением и интерпретацией в контексте восприятия. Это различие ни в коей мере не тождественно разнице между наивным «невооруженным» и разумным интерпретирующим взглядом на вещи, который предполагает использование разума в процессе смотрения. Смотрение, в особенности замечание нюансов, сочетает в себе мысль и восприятие. То, что мы видим, зависит от того, что мы привычно ожидаем увидеть. Выросшие в расистском обществе люди видят стигматы там, где «расовые дальтоники» их не видят. В то же время люди, воспитанные в расистских традициях, также не замечают определенных нюансов, которые очевидны для «расовых дальтоников». Привычка видеть, в особенности нюансы, также во многом зависит от культуры и истории. Сам факт того, что способность видеть те или иные аспекты зависит от конкретного общества, не ставит ее в прямую зависимость от интерпретации. Восприимчивость к нюансам вполне может являться следствием приобретенного автоматического способа видения. Однако это не значит, что чуткость к нюансам является целиком приобретенной: например, свойство восприятия человеческого существа как человека является не приобретенным, а врожденным. Тем не менее свойство восприятия людей как недолюдей будет непременно приобретенным. К примеру, нацистская система образования может заставить своих адептов видеть недолюдей в евреях и цыганах.

Люди не могут напрямую контролировать содержание видимого ими. Они способны делать это только косвенным образом, путем сознательного изменения своего отношения к тому, что они видят. Можно научиться игнорировать стигматы и четко видеть в людях человеческое. Невозможность достижения этого посредством конкретного решения означает только то, что данная задача должна быть решена косвенными способами.

Наблюдая иллюзию сломанной палки в воде, мы не властны ни прямо, ни косвенно избежать искаженного видения. Не верить своим глазам – вот единственное, что нам в таком случае остается. Видение же человека как недочеловека, напротив, не имеет ничего общего с иллюзией восприятия. Здесь мы можем изменить наше восприятие как таковое, пусть и непрямыми методами, как об этом говорилось выше. В случае же, когда мы видим в другом человеке некие унижающие его недочеловеческие аспекты, нам следует не только перестать верить своим глазам, но и постараться в принципе прекратить видеть (в перцептивном плане) в другом недочеловека. Для этого необходим «астигматизирующий» модус зрения.