Знание - сила, 2003 № 06 (912)

В тот же день наказано мне было ехать в Москву, на пансион, положенный отставным дворцовым служащим. Сам император пожелал сообщить мне об отставке.

— Ведомо мне стало, — сказал он, — что ты, служа отцу, так и остался в бобылях. Похвальное рвение. Однако нужды в тебе более нет. Доживать будешь в Москве. Смотри, будь скромен. Мы приказали полицмейстеру присматривать за тобой, и пеняй на себя, если распустишь язык.

Я понял, что он не поверил ни одному моему слову, сказанному в кабинете. Не поверил и испугался!

Сборы мои были недолгие. Уже на следующий день сани несли меня по почтовому тракту во вторую столицу. По распоряжению двора везли меня в сопровождении фельдъегеря, так что на почтовых станциях нам не приходилось ждать лошадей.

Про меня фельдъегерю неведомо что наговорили, потому всю дорогу он посматривал с подозрением.

— Со мной шутки плохи, — на всякий случай предупреждал он меня. — Я за отменную службу первый человек у начальства. Да и силенкой Бог не обидел... Под Торжком один отбился от четверых... Будем проезжать, покажу место... Быстрей меня никого нет. Самое срочное мне поручают. Вот нынче такую бомбу везу...

— Что за бомбу? — обернулся ямщик.

Дворец А.Д. Меньшикова на Васильевском острове

— Тебе знать не положено. Знай погоняй!

Ямщик присвистнул.

— И тебе знать не положено. Вези пакет, да и только.

Фельдъегеря распирало от важности. С минуту он важно молчал, потом, покосившись на меня, сказал:

— Может, и не положено, а все равно знаю. Приказано графа Алексея Орлова срочно выслать в Петербург к государю Павлу Петровичу.

— Нужда, значит, пристала? То-то граф обрадуется. Он, почитай, уже лет двадцать как в отставке.

— Какая нужда! — насмешливо перебил ямщика фельдъегерь. — На посмех повезут!

— Неужто такое можно? — озадаченно спросил ямщик.

— Государю все можно... У меня кум — кучер на катафалке. Будет вести гроб с первой императрицей Екатериной Алексеевной в Петропавловскую крепость, чтоб уложить рядом с государем Петром Федоровичем. А впереди гроба пойдет его сиятельство. По морозцу пешком, простоволосым!

Должно быть, подумалось мне, Павел Петрович еще раз заглянул в орловское письмо. Заглянул и не поверил. Оттого и «казнь» Орлову приготовил — идти пред гробом им убиенной к гробу того, кто возжаждал этого убиения.

Мы благополучно одолели половину пути, когда сразу за Торжком, где фельдъегерь обещал показать нам место, увидели несущуюся навстречу тройку. На разъезд нужно было время: дорога в этом месте была сдавлена с обеих сторон высокими сугро бами.

— Поберегись! Государево дело! — закричал наш ямшик, привыкший к тому, что все встречные уступали ему дорогу.

Но впереди и не думали сворачивать. Л ишь распущенная веером тройка чуть собралась — пристяжные прижались ближе к кореннику, так, чтобы мы наехали на сугроб и, остановившись, их пропустили.

— Не уступай! Не уступай! — закричал ямщику вошедший в раж фельдъегерь.

Я зажмурился. Столкновение казалось неизбежным. Но в последний момент наш ямщик все же резко подал влево, и возок, падая, встал на полоз. Мимо, не останавливаясь, пролетела тройка: разгоряченные, в клубах снега и пара, кони, детина извозчик и пожилой господин, поворачивающий к нам странно знакомое лицо в коротком выкрике: «Кончено!»

Мое сердце учащенно забилось. Орлов! Второй раз судьба свела нас на дороге, сопровождая каждую из встреч этим резким, как удар хлыста, словом «Кончено!» Я не сомневался, что «кончено» сбудется и на этот раз. Горе тому, к кому он так спешит. Граф — провидец. Он из породы людей, которые притягивают кровь...

Сани, наконец, перевернулись, и тугой удар в затылок погасил мое сознание.

История не терпит сослагательного наклонения, это известно. Но коль скоро я выбрал жанр альтернативной истории, хочу предложить читателю сразу несколько решений этого сюжета. Пусть он выберет тот, что посчитает наиболее вероятным.

...Пущенный винтом вверх рубль угодил в самую траву. Придворные кинулись было к месту падения, но их остановил окрик императора:

— Не сметь! Пускай поднимет невинное дитя.

Я сначала не понял, что это про меня. Но государь, больно ущемив меня за ухо, подтолкнул к месту падения монеты.

— Поди принеси!

Я раздвинул траву — рубль лежал орлом вверх. Но что значит это странное «я»? Торопливо, покуда никто не подошел, я перевернул монету. Там была обыкновенная «решка» — чеканный профиль императора Петра Федоровича, совсем не похожий на настоящего.