«Все наши книги или изъедены насекомыми, или истребились от хлора — в северном климате еще более сохранилось книг».
«Нельзя сомневаться, чтобы люди не нашли средства превращать климаты или, по крайней мере, улучшать их. Может быть, огнедышащие горы в холодной Камчатке будут употреблены как постоянные горны для нагревания этой страны».
Машина для принятия декретов могла бы украсить любой парламент (1873)
Практически все участники этих опросов, как и Беллами, экстраполировали в будущее основные достижения науки и техники своего времени. «Если сегодня делаются первые опыты по клонированию, — вторим им мы, — то через полвека клонировать будут всех подряд».
Предсказатели бед также попадали впросак. Тридцать лет назад, в 1972 году, были обнародованы прогнозы Римского клуба, названные «Пределами роста». Правда, их авторы сделали оговорку, что прогнозы сбудутся только в том случае, если темпы развития сохранятся. Как и следовало ожидать, никто не спешил отказываться от своих выгод, и природные ресурсы по-прежнему потреблялись хищнически. Однако месторождения золота, серебра и ртути, вопреки опасениям интеллектуалов из «Римского клуба», не иссякли и после 1985 года.
Авторов научных прогнозов можно в чем-то оправдать: наука делается в тиши кабинетов, втайне от соперников. Тем более скрытно вели себя ученые в годы «холодной войны». Громкие триумфы лишь обманывали, заставляя видеть происходящее в непривычной перспективе. Оценить подлинный уровень достижений можно было весьма приблизительно.
В наши дни туман несколько рассеялся, но уверенности, что все будет идти своим чередом, не прибавилось. Кто сказал, что молодые гении обязаны рабски тянуть лямку, надетую их старшими коллегами? Научные открытия и изобретения часто бывают полемичны. Ученые стремятся опровергнуть сказанное прежде них, оттолкнуться от достижений предшественников. Поэтому наука развивается не прямолинейно, а волнообразно.
Сто лет назад слово «авиатор» звучало гордо. Шляпка-аэроплан могла бы понравиться самым взыскательным дамам высшего света
«Машина для приветствий» понравится любому джентльмену (1879)
У каждого триумфа быстро выявляются свои «пределы роста». Следует видимый спад. Он мним, потому что направление развития науки меняется, а не пресекается. За спадом следует не ожидаемый никем триумф.
Сейчас время миниатюрных приборов. Мы привычно говорим, что безвозвратно в прошлое ушли громадные шкафы ЭВМ. Но, быть может, через 30 — 40 лет придет время новой «гигантомании»? Лаборатории заполнят огромные батареи соединенных вместе ПК — не чаемый никем «супермозг» будущего.
Казалось бы, политологам легче «бежать по лезвию прогностической бритвы». Любое ничтожное событие, любой помысел президентов отзывается тысячами газетных статей и телевизионных репортажей. В мире политики давно нет тени, в которой укрылось бы будущее. Малейшие ростки его должны быть видны при свете софитов, но оно прорастает не там и не так. Так, в начале 1989 года никто из немецких политологов не предполагал, что уже в ноябре падет Берлинская стена и государство ГДР исчезнет с политической карты мира без ощутимых на то причин, словно какой- нибудь объект династической унии XVIII века.
Тем труднее ожидать такой прозорливое ги от людей, живших десятилетиями раньше. Разумеется, футурологи шестидесятых годов даже не помышляли о том, что Варшавский блок рухнет, как замок из песка. В то время Советский Союз стремительно развивался, а Запад сотрясали студенческие бунты во Франции, негритянские волнения в США, акции террористов в Италии и ФРГ. Прямая линия, проведенная из прошлого в будущее, пугала. «В 2000 году безработица в США достигнет тридцати процентов!» На самом деле, она составила всего четыре процента.
Есть станки металлообрабатывающие, а почему бы не придумать станок волосостригущий?
«Посредством различных химических соединений почвы найдено средство нагревать и расхоложать атмосферу, для отвращения ветров придуманы вентиляторы».
Читать дальше