Знание-сила, 2004 № 03 (921)

Культура представляет собой нераздельность и неслиянность двух принципов: принципа структуры и принципа жизненного потока. Они соотносительны, но они и нетождественны. На протяжении многих столетий доминирующее положение занимал принцип структурности, который к XX веку стал объединять культуру и науку. Теперь противоположность этих двух принципов становится условной. Жизнь размывает возможность рационально-структурного осмысления культуры и исторического бытия.

С одной стороны, это процесс благотворный, потому что он означает насыщение жизни культурой. Но, с другой стороны, он в высшей степени опасен, потому что сам факт отличия культуры от непосредственности жизни есть фундаментальный факт культуры.

Перед нами как современниками и как людьми, связанными с педагогическим процессом, стоит сегодня задача, как избежать трагедии Мисимы.

Культура представляет собой нераздельность и неслиянность двух принципов: принципа структуры и принципа жизненного потока.

Они соотносительны, но они и не тождественны.

Как избежать этого острого чувства несовместимости высокой ответственности перед нормативно организованной традицией, культурой в ее стройной упорядоченности, и живой жизни с ее хаотичностью и стремлением эту структурность размыть? Неразрывность обоих полюсов бытия задана нам в большей мере, чем каколу бы то ни было предшествующему поколению. Полагаю, признавая эту неразрывную двойственность, акцент надо делать все же на структурные принципы культуры, на обуздание ею инстинктов жизни.

Плохо продолжать как нив чем не бывало "выписывать образа", то есть заниматься в школе тем же, что мы делали и тридцать, и сорок лет назад, совершенно не заботясь о том, связан программный материал с реальными конфликтами реальной жизни, с ее течением, ее фактурой или нет. Но гораздо более мощна и остра противоположная опасность — утверждать, что все нормативное плохо. Как писали в 68-м году на стенах в Сорбонне: "Каждый, кто старше тридцати, — враг". Другими словами, позволить себе утверждать, что все, связанное с понятиями структуры, ответственности, истинности, права, объективности, — устарелая ерунда. Есть, дескать, я и мое переживание, мой интерес (который так легко становится "моей выгодой"), в крайнем случае еще переживание, интерес (и выгода) моего друга, а все остальное — напыщенная ложь. Это атмосфера нашего времени, и она опасна, потому что человек просто не может существовать без нормы.

Григорий Гутнер Институт философии РАН

"Зачем мне интегралы?

Я буду домохозяйкой.

В крайнем случае — юристом".

(Фрагмент из дискуссии на уроке математики)

Такой вопрос весьма эффективно обессмысливает все усилия. Он замечателен тем, что вразумительно ответить на него невозможно. Раньше я пытался и, конечно же, ничего умного ни разу так и не сказал.

Нужно, в конце концов, хоть раз ответить на него самому себе. Но как? Перебирая возможные варианты, я неизменно начинаю испытывать безнадежную скуку. Что ни скажи, получается какое-то занудливое доктринерство, не способное, естественно, никого ни в чем убедить.

Можно, например, объяснить, что в жизни без математики ни шагу, ни мосты строить, ни на Луну летать, ни на компьютере программировать. Вы, конечно, понимаете, как все это убедительно. Сам я, например, вняв этим доводам, наверное, вообше бы завязал с математикой.

Можно еще рассказать про "приведение ума в порядок", про совершенствование логических способностей и развитие пространственного воображения. Кое-кто на такие речи даже покупается (временно), но если честно — все это вилами на воде писано. Пушкин вот, говорят, математике плохо учился, а с воображением и логическими способностями у него вроде бы все в порядке было. А тупых и ограниченных математиков, наверное, хватает.

Здесь одна лазейка остается. Случилось вам хоть раз решить трудную задачу, из бессвязного набора фактов сконструировав нечто целое и согласованное? Испытали вы после этого: "Вот здорово! Я понял! У меня получилось!"?