Знание-сила, 2004 № 07 (925)

На одном из предметов, литературно-музыкальном, вырисовывалась "Русалка". Она была еще не готова. Делали декорации, разучивали слова. Гоголь перемежался с Андерсеном, а Даргомыжский — с песнями на стихи Андрея Рубцова. "Хорошие лица у ваших ребят" — сказал я директору. "Двадцать лет назад были другие".

Оказывается, тогда в пьяном, разваливавшемся, как вся брежневская страна, Хара-Алдане, собрался сход, в основном женщины и старики, и принял решение — не торговать в селе алкогольными напитками, даже пивом. И вот прошло двадцать лет. Чистые лица, здоровые дети. "Самая большая проблема, что урок пропустят. И не дерутся, странно, — сказала директор, — мирные такие..."

Я стал приглядываться внимательней.

С одной стороны, Хара-Алданская школа убогая, маленькая, удаленная, информационный вакуум. А с другой — многие в Хара-Алдане стихи пишут. Музыку сочиняют. Мелодистов много, самодеятельных композиторов. Художников — вся школа в учительских и ученических картинах.

На одном из предложенных детьми учебных предметов под названием "путешествие" — хотели отправиться из Хара-Алдана по всему свету, но потом решили сначала по родному краю. Выяснилось, что пятьдесят лет назад группа людей сделала восхождение на Верхоянский хребет, не самый высокий в мире, но скалы, лед — труднопроходимый. Инициаторами экспедиции были тогда сын классика якутской литературы Кулаковского и местный учитель биологии, а поднимались с ними на гору двадцать школьников. Нынешние ученики решили повторить восхождение и разыскали старых участников.

В ночь перед последним школьным звонком педагогический коллектив свозил меня с ночевкой в зимовье Булустах, место такое — вечные льды, речка с ледников течет.

До белых якутских ночей было еще две недели, но по сравнению с Москвой и даже Питером это была ослепительная белая ночь, яркое солнце за полночь и костер. Учителя, используя случай, веселились от души, бегали, прыгали, как дети, и на их примере я понял, чему они учат своих учеников. Народной борьбе "хапсагай", в которой проигрываешь, если задеваешь хотя бы пальчиком землю. Главное не атака, а удержание равновесия, тот, кто нападает, обычно проигрывает. Вот смысл учения: быть воином, но не нападать, удерживать равновесие. Быть в ладу с собой, во дворце или в охотничьей сторожке, где зимой вместо стекол пять слоев целлофана, растопишь печку - жарко, засыпаешь, когда начинает остывать, а утром кружка наполовину полна льда. Перепады температуры бывают до ста градусов, но во всей срединной Якутии младшие школьники учатся при —52°, а старшеклассники — при -56°.

Из якутских сказаний, которые учат дети в Хара-Алдане.

"Было время осеннего возврата диких оленей, когда они стадами переплывали реку..."

"Рассвет полосой не шире лезвия ножа".

"Маленький костер, дым от которого не больше, чем от закуренной трубки Е".

Учиться у оленей, у рассвета, у закуренной трубки.

Поэтому на третьем ночлеге я переосмыслил концепцию школы. Сельской ли, городской — неважно.

Раньше я считал, что у школы, положим, сельской, есть свои преимущества и недостатки, плюсы и минусы, которые надо компенсировать. А в Хара-Алдане пришел к выводу — не надо ничего компенсировать. Нет никаких плюсов и минусов, все зависит от желания учиться у жизни и умения оборачивать недостаток преимуществом.

Взял тетрадь и записал на память: "Модель сельской маленькой удаленной школы, у которой все недостатки — это преимущества".

Узок кругозор — соверши восхождение. Тонешь в мелочах жизни — плыви. Только с умом, не бросайся в воду, река все-таки.

Журнал был и до нее — не плохой научно-технический журнал для молодежи, один из многих. Она создала уникальный журнал, который по-прежнему назывался научно-популярным и сохранил пояснение "для молодежи", но превратился в интеллигентное издание широкого профиля с текстами талантливых журналистов и интересных ученых, чьи догадки, "мысли вокруг", философские рассуждения о предмете никак не помещались в специальные профессиональные журналы. Нина Сергеевна была человеком крупным и значительным, но сама суть ее работы состояла в том, чтобы рядом с ней все ее сотрудники и авторы чувствовали себя людьми крупными и значительными, — и она блестяще это делала. О результатах можно судить по журналу, излюбленному изданию советской интеллигенции времен застоя, воспитавшему целое поколение читателей.