Знание-сила, 2004 № 07 (925)

Лес — исчезающая экосистема! По прогнозу Всемирного института ресурсов, в ближайшие 10 — 20 лет будет вырублено до сорока процентов лесов на нашей планете. Леса вырубают, чтобы проложить новые дороги или расширить добычу полезных ископаемых, но прежде всего их рубят на продажу. Все на продажу!

Особенно тревожно положение в России. Три четверти лесных массивов в нашей стране подвергаются хищнической, часто необоснованной вырубке. Кто из нас в последние годы, отправившись в поход куда-нибудь в глухомань, в леса Карелии или средней полосы, не набредал на обширные пустоши, где черт ногу сломит от рытвин, сучьев, бревен? Что за Мамай здесь прошел? Лес заготавливали. Темнеет брошенный, мертвый лес под дождем. Мрачнеет любой очарованный странник, будто на разгромленном кладбище побывал.

Тем же тупиковым путем идут на других континентах. Никто не контролирует вырубку лесов в Индонезии и Центрвльной Африке. В Амазонии леса сведены уже на территории площадью 25500 квадратных километров, что сравнимо с площадью Сицилии. В Северной Америке более 90 процентов уцелевших лесов находятся в Канаде и на Аляске. Куда подался бы куперовский Натаниэль Бумпо, восклицавший: "Отпустите меня в леса, на холмы, где я привык дышать чистым воздухом"? Теперь леса сводятся до положения островков посреди человеческого моря.

Анатолий Цирульников

Чем дальше от глаз модернизации, тем живей, интересней, сложней, удивительней. Маленькая школа, бог знает где, — а открытие, зеркало явлений и процессов, которые происходят сегодня на самом деле, а не в постановлениях и приказах. Увидеть и осмыслить эти живые процессы в образовании — ради этого стоит походить, поездить. Но зачем так далеко? Почему Якутия?

Потому что она, как алмазы, раскрывает не якутские проблемы, а способы их решения.

Самое поразительное — Якутия не выживает, а живет. Если бы мы не боялись старой риторики, то сказали бы, что культура и образование республики находятся на подъеме, а якуты производят впечатление "пассионариев" (по Льву Гумилеву) — энергичного, молодого, деятельного этноса. Но как это возможно — на обычной советской национальной окраине, где так же, как в других местах, скошена интеллигенция?

Эти очерки обращены к педагогике с человеческим лицом и смышлеными глазами. Они — о чем-то очень важном и нужном нам сегодня.

Засидишься на одном месте, лезут болячки, а с ними хандра — собираю свой рюкзак и уматываю на край света. Действует безотказно. А если еще в том краю встретится такой же, по глазам видно, кочевник, а также поэт, шаман, филолог и реформатор национальной школы, считай — редкая удача. Поэтому сразу предсташно своего верного спутника, он присутствует на протяжении всего нашего повествования, даже когда молчит. Когда якуту плохо, говорят, он молчит, молчит. Думает. И возникает философия.

В первую, мимолетную нашу встречу я подумал: "какой породистый". Бывают такие люди, знаете, у которых на лице написано. Какой, подумал я, породистый ученый якут!

Николай Иннокентьевич Бугаев работает в Институте национальных школ Министерства образования Якутии, впрочем, найти его на месте так же трудно, как понять, чем он занимается. Собственно, эти его странные на первый взгляд занятия и потянули меня в Якутию. Какая-то сеть школ, разбросанных по республике, одна — на том берегу Лены, куда вместо парома перелетает вертолет. Музей под открытым небом. Гора, где Бугаев обещал раздобыть клыки мамонта. Шаманские школы... Колорит мне сразу понравился.

В Москве, когда мы познакомились, я так понял Николая Иннокентьевича, что они там, в Якутии, пытаются применить в обучении древние шаманские технологии плюс опыт иудаизма и прочих мировых религий — гремучая смесь, разбираться в которой тогда мне было не досуг. Но чутьем старого волка я почувствовал, что в этом что-то есть. А собственному чутью я доверяю больше, чем научным методикам.

Пол года спустя после нашего знакомства Бугаев прислал мне по электронной почте письмо, в котором спросил, не хочу ли попутешествовать по шаманским школам. Я с радостью согласился.

Мы путешествовали в срединной Якутии, в пространстве, ограниченном тремя реками — Леной, Алданом и Амгой, район именуется Заречьем. Единица измерения "кёс". Как, спрашиваешь, далеко до того места? А, говорят, рядом, сорок кёсов. Потом оказывается, четыреста километров!