Знание-сила, 2005 № 12 (942)

Я много езжу по стране по должности своей. Вот, был недавно в Петербурге, в морскому порту. Лежат горы леса и металлолома! То есть, из России вывозят лес и металлолом. И вы даже не представляете, в каких количествах! Все порты просто завалены. Не оборудование вывозится, а лес и металл. Насчет нефти и газа и так понятно. Это же национальное достояние! Почему мы уже столько лет только вывозим бревна, а не дома, строительные конструкции? Почему наши естественные монополии не займутся созданием перерабатывающих производств? Ну, Минатом атомные станции экспортирует, Минвооружения продукцию своих предприятий. Другого-то ничего не делается, и это обидно.

— В нем проявляется корпоративный дух вашей фирмы ?

— Жизнь все постепенно расставляет по своим местам. Когда мы создавали первую систему, то люди работали день и ночь, с большим энтузиазмом. Когда мы входили в рыночные отношения, приходилось очень много выкладываться. Коллектив был небольшой. Постепенно приходили новые люди, и они начинали как бы впитывать этот дух, это отношение к делу. Сейчас есть отдельные службы, которые работают очень напряженно. Некоторые уже в нормальном режиме. Но есть нацеленность на главную задачу. На главное дело.

Когда это необходимо, мы создаем временные творческие коллективы, привлекаем людей из других служб, переставляем специалистов.

Так же — при проведении строительных, пуско-наладочных работ. Передвигаем инженеров, если надо. Передвигаем рабочих с участка на участок. И это тоже дух корпоративности. Ведь это не только и не столько участие в вечеринках. А люди у нас все умеют делать на очень хорошем уровне. Коллективизм во всем проявляется. Но такой дух — это положительная черта малых коллективов.

— Вы создали свои филиалы по всей стране, и я сам стал свидетелем на праздновании десятилетия вашей фирмы, каким искренним чувством были проникнуты выступления комег, представлявших филиалы "Аспекта", действующие в крупнейших регионах России. Как вам это удалось?

— Без своих филиалов наша фирма существовать не может. Я все-таки довольно долго проработал в системе Минатома, и мне еще тогда понравилась организационная структура фирмы "Изотоп" с ее филиалами. И сегодня филиалы — это неотделимая часть "Аспекта", имидж нашей фирмы.

Фактически мы сделали из них самостоятельные фирмы, дали им возможность зарабатывать, хотя там 51 процент нашего уставного капитала, дали им финансовую независимость, скоординировали управление. Они работают успешно. Ведь наша аппаратура задействована на очень ответственных участках по обеспечению безопасности наших границ. Для этого и существует такой жесткий централизм в управлении.

Однажды в Петербурге на совещании у начальника Северо-западного таможенного управления обсуждался вопрос, чьи системы устанавливать на таможенных постах региона — "Аспекта" или петербургских организаций, которые активно лоббировали свои интересы. Решающим аргументом в пользу "Аспекта" были слова генерала таможенной службы: "Мы не можем допустить, чтобы граница была открыта!". Глубоко запали мне в душу эти слова.

Теодор Шанин

Назвать Эрнста Геллнера (1925 — 1995) одним из важнейших социальных философов Великобритании и правильно, и неадекватно. Правильно потому, что его влияние как критика современного мышления, посвященного обществам, было и остается важным элементом британской академической мысли. Это неадекватно из-за богатства и многогранности работ Геллнера как ученого, широты и глубины его интеллектуального мира. Его работы невозможно определить как принадлежащие к одной дисциплине или "школе" — и философы, и антропологи, и социологи признавали его своим. Воспитанник престижнейшего Оксфордского колледжа Белиоль, профессор университетов Лондона и Кембриджа, он нес в себе также мощный заряд европейской философской мысли и эстетики, как и глубокую любовь к Праге, в которой с личного выбора и по доброй воле небес закончил жизнь. Он органически совместил британскую социальную антропологию с ее сильным социологическим и культурологическим акцентами с философией познания. Никогда не теряя строгого академизма мысли, он был страстным сторонником классического либерализма времен его расцвета, видя в мыслящем, свободном и независимом индивидууме важнейший приоритет человеческого существования. Ораторская сила и иронический задор совмещались в нем с глубокой доброжелательностью по отношению к студентам и коллегам. И, несмотря на блестящее образование и карьеру англо-саксонского ученого, в нем осталась навсегда мера отстраненности, свойственной сынам центрально-европейской культуры в толерантной, но иной Англии: чужого среди своих, своего среди чужих.