Знание-сила, 1998 № 03 (849)

Многое в нашей жизни никак и никогда не документируется. Вопрос философский, исчезают ли результаты разных наших действий бесследно; я скорее склоняюсь к тому, что не исчезают, что какие-то следы нашей деятельности остаются всегда — в том или ином виде, хоть в почве, но остаются. Но в обычном смысле слова все не сохранишь, в конце концов речь идет о масштабах: есть же люди, после которых не остается вообще ничего, понимаете, ни-че-го, ни одного клочка бумажки. Есть времена, о которых остается совсем мало документов,— ткань истории, ткань жизни социума в таких местах как бы разрывается. Наша задача — сделать такие разрывы как можно меньше.

Как живет инвалид с детства, который физически писать не может? Что он думает, как воспринимает мир? Криминальные структуры. Те, кто уже отсидел. Бомжи. Проститутки.

По ведь это видеокамеры, это магнитофоны, пленки, эти пленки надо расшифровать — кто ж это будет бесплатно делать? Мы-то сами уже давно бесплатно работаем; тех денег, которые время от времени нам платят за использование наших материалов, еле хватает на то, чтобы заплатить за свет или оплатить машину, когда документы перевозим; телефон давно отрублен за неуплату...

Еще раз: сегодня технические возможности реализовать наши идеи практически безграничны. Все упирается в деньги.

После такого заголовка вспоминается старый, еще доперестроечный анекдот о том, что продуктовые заказы пригашаются по телефону, а выдаются по телевизору. Так вот, несмотря на сходство, телемедицина — это нечто взаправдашнее, причем очень удобное и выгодное для многих из нас. Телемедицина начинает бурно развиваться у нас в стране, причем мы сейчас присутствуем при самом начале этого взрыва.

Честно говоря, телемедицина становится в России популярной не от хорошей жизни. Известно, что в самой захудалой французской или немецкой деревушке есть магазинчик, где продаются такая же кока-кола, колбаса и «сниккерсы», что и на Елисейских полях в Париже. Не могу сказать наверняка, но думаю, что и с медицинским обслуживанием в тамошних деревнях дело обстоит во много десятков, а то и сотен раз лучше, чем у нас. Можно приводить немало примеров бескорыстных сельских врачей — универсалов и мастеров своего дела, но во все времена болеть в деревнях и маленьких городках было опасно для жизни, поэтому больные рвались з Москву. Так сложилось, что в столице нашей сосредоточены колоссальные лечебные ресурсы страны.

Перемены последних лет в России привели к тому, что доходы абсолютного большинства населения уменьшились, а стоимость проезда и проживания в Москве — возросла. Как очевидное следствие, в десять раз уменьшилось число приезжающих в столицу на лечение. Страдают и врачи: крупные медицинские московские центры бедствуют из-за того, что нет клиентуры. Аналогичная ситуация в Киеве и Санкт-Петербурге.

Часто необходимо бывает не лечение, а квалифицированная консультация по рентгенограмме или клеточной пробе на рак (на стеклышке) или же регулярный осмотр после нейрохирургической операции. Это — первый, обширный контингент населения, испытывающий потребность в лечении на расстоянии.

Вторая группа людей — это «новые русские». Люди, у которых есть много денег и они хотят получить за них высококлассное медицинское обслуживание, независимо от того места, где им пришлось эти деньги зарабатывать — в Тюмени или Салехарде. Я слышал историю о том, как у одного такого «богатого больного» заболело что-то в боку. Он поехал в Америку на пару недель, толкался по разным медицинским учреждениям, потратил тысяч двадцать—тридцать долларов, но не смог получить вразумительного диагноза, не говоря уже о лечении. Вернувшись в Россию, он случайно наткнулся на представителей фирмы TANA, как раз занимающихся телемедициной, и они помогли ему за чисто символическое вознаграждение. Кстати, предлагаемая вашему вниманию статья возникла как результат многочасового интервью с основателями фирмы TANA Владимиром Ильичом Тарнопольским и Михаилом Яковлевичем Натензоном.

Что же предлагает TANA таким богатым больным? Она публикует в специальном месте компьютерной сети «Интернет» квалифицированное описание симптомов заболевания и просит экспертов со всего мира дать ответ, где подобные болезни диагностируются и лечатся. Через два-три дня они получают ответ с точным указанием лечебного учреждения. Таким образом, реального исцеления, естественно, не происходит, но устанавливается необходимая связь больной — врач, без которой никакое лечение просто не может начаться.