Дэвид Берлински - Искушение астрологией, или предсказание как искусство

Законы физики управляют поведением материи. Там царит непреложность, ни на миг не разжимающая своего железного кулака. Строгие законы объясняют движение Солнца, Луны и планет, танец атомов и молекул. Но случай — удача — тоже мощная сила. Возможно, именно случай стал причиной происхождения жизни и появления людей с их неутолимыми желаниями и пагубным любопытством.

Химия живых существ основана на углероде, который может создавать связи с другими атомами в четырех различных направлениях, а значит, способен строить бесконечно большие и сложные органические соединения. И такого материала вокруг навалом [181]. Все это озадачивает не меньше, чем падение яблок на землю и определенность расстояний между планетами. Возникает справедливый вопрос — почему? Наверное, этим же вопросом задавался и Кеплер. И дух Кеплера, подобно дрожащей клеточной цитоплазме, парит над данной дискуссией.

В 1946 году астроном Фред Хойл опубликовал первое из своих новаторских изысканий «Синтез элементов из водорода». В этой работе он представил чрезвычайно интересную теорию, противоречившую доминировавшим тогда в науке представлениям. Богатое и сложное многообразие химических элементов, утверждает Хойл, вероятно, было получено в результате многостадийного процесса, который начался с водорода и шаг за шагом шел к построению углерода, при этом Вселенная на каждой стадии все увеличивалась и увеличивалась. Этот процесс нельзя назвать химическим в обычном смысле этого слова. Химия не сует нос внутрь атома. Материя, по всей видимости, создавалась в звездах.

Если водород — первое звено в этой цепи, то дейтерий — следующее. Дейтерий получается в результате ядерной реакции, в которой участвуют два ядра. Это — жизненно важная стадия в создании углерода. В природе есть четыре фундаментальных взаимодействия: гравитация, электромагнитное, слабое и сильное ядерные взаимодействия. Как и все остальное, сильное ядерное взаимодействие выражается числом. И значение этого числа очень важно. Окажись оно слабее, чем есть, ядра водорода не смогли бы сцепиться. Окажись сильнее — звезды давно бы уже сгорели дотла.

Но ничего такого не произошло. Значение сильного ядерного взаимодействия таково, каково есть.

Следующий шаг относительно прост. Ядра дейтерия объединяются и образуют гелий. Вообще-то кулоновские силы должны бы мешать ядрам гелия объединяться, однако два блуждающих гелиевых ядра, встретившись внутри звезды, могут сцепиться и образовать промежуточный бериллий (изотоп). Такой вот завораживающий небесный танец, причем весьма непостоянный, ибо изотопы бериллия крайне недолговечны.

В 1953 году Эдвин Солпитер открыл, что существует ядерный резонанс между ядрами гелия и промежуточного бериллия — словно для того, чтобы способствовать созданию атома бериллия. То, что могло бы стать просто плевком в бездну, в данном случае превратило гелий в новый элемент.

Но это пока не углерод. И тут Хойл выдвинул свою самую дерзкую гипотезу. Еще до появления каких-либо доказательств он предсказал существование второго ядерного резонанса, между бериллием и гелием, причем такого, который, в свою очередь, позволит великому звездному горнилу производить углерод в изобилии. И это предположение подтвердилось. Стадии создания углерода открылись человеческому разуму, как и путь к возникновению жизни.

Хойла очень тревожили особые ядерно-резонансные уровни, им открытые. В том, что они выражают физические свойства материальных объектов, сомнений не оставалось. Но что же объясняет появление этих физических свойств в длинной цепи от Большого взрыва до зарождения жизни? В этом вопросе от законов физики и капризов случайности толку мало.

«Интерпретация фактов на основе здравого смысла, — сделал вывод Хойл, — подсказывает, что с физикой позабавился сверхразум, впрочем, с химией и биологией тоже. В природе нет никаких слепых сил, о которых стоило бы говорить».

«Когда я писал Царю, моему Господину, — давным-давно вывел Набу-аххе-ириба, — отмечая, что „боги открыли уши Царя, моего Господина“, подразумевал я лишь одно… боги… посылают весть с небес».

Все астрологи машут нам из страны мертвых. Вот вавилонские писцы выводят заостренными палочками на табличках из сырой еще глины значки страшных предзнаменований. Вот Валаси и Урад-Нанна, оба обеспокоенные здоровьем царя. Халдей Берос и Веттий Валенс, так и не открывший своих финансовых тайн. Строгий Птолемей, одиноко сидящий в библиотеке; Асклетарион и Доротей из Сидона тоже просят, чтобы их не забыли. Как и Августин из Гиппона, Алкуин, Абу-Машар, аль-Кинди, Бируни, Газали и Михаэль Скот. Пришел и Альберт Магнус, благородный, но смущенный. Фома Аквинский. Магистры медицины из Парижского университета. Доктор Торний, уже убегающий на новое вскрытие. Вот и Тихо Браге с пластинкой на носу. Иоганн Кеплер и Уильям Лилли. Жерар Энкосс, сгинувший в водовороте Первой мировой войны, печально машет и обнимает за плечи Поля Шуанара. Мрачные нацистские астрологи заученно вскидывают руки в приветствии. Газетные предсказатели заняты своим делом. И Мишель Гоклен передает привет.