Дэвид Берлински - Искушение астрологией, или предсказание как искусство

— Милейшая Сударыня…

Есть там и еще кое-что, определенная живость. Один гороскоп от 283 года до н. э. [38] весьма типичен. Начинается он сводкой фактов:

— Рождение Пишиме

— 1 год Кариния, фаменот [10] Седьмой месяц египетского календаря.

— 27, первый час дня

— Гороскоп и Солнце в Овне

— Марс в Тельце

— Луна [и] Юпитер в Раке

— Сатурн в Козероге

— Меркурий [и] Венера в Рыбах

и заканчивается кратким как выстрел пожеланием:

— Удачи!

И другие фрагменты демонстрируют мелодраматический внутренний ритм. Один обрывок папируса 95 года н. э. стал знаменит, поскольку его текст — единственный экземпляр давно утерянной надгробной речи известного афинского оратора Гиперида, жившего в IV в. до н. э. На обратной стороне — греческий гороскоп и астрологический трактат на греческом и раннем коптском языках. Древний папирус был куплен в Египте в середине XIX столетия при обстоятельствах, довольно типичных для таких находок: бдительный исследователь случайно находит сокровища, пылящиеся в лавке антиквара, а в результате продавец и ученый, изрядно поторговавшись, остаются вполне довольны — и тому и другому кажется, что он одурачил партнера. Обрывок этот ни в коей мере не легок для прочтения и перевода, но в его предсказаниях — всплеск жизни. Гороскоп был, очевидно, заказан при рождении ребенка. Астролог погрузился в поток времени и увидел «здравие и изобильные удовольствия», к которым прибавится радость от того, что, «будь он раб, его освободят, [и] будь он беден, озолотится» [39]. А если ему случится быть богатым, щедро присовокупляет астролог, «он станет еще богаче». Дети его «родятся с добрым нравом». Предсказание набирает силу, как набегающая волна: «И связи его будут превосходны и простерты повсюду».

А потом тон внезапно меняется. «Он будет страдать от холода, лихорадки и прочих хворей, это предвещает Марс». Мало того, Венера оказывается в апанафоре [11] Послевосходящий дом. . «Он будет холоден в отношении женщин». Но что еще хуже, волна, еще недавно вздымавшаяся, теперь падает в черную бездну. «Он предстанет перед судом магистрата по ужасному обвинению… Будет страшно страдать и влачить жалкую жизнь в иных землях». Первый жребий, невозмутимо поясняет астролог, это разлука, причем как и второй, как и третий.

Стоя у колыбели своего малыша и слушая его агуканье, что же подумали родители, когда астролог, мявший руками подол тоги, намекнул с помощью вежливого покашливания, что им, возможно, стоит пересмотреть счет за услуги?

Однажды, в глубокой древности, к астрологу обратились за консультацией по важному делу [40]. Внимательно выслушав клиента, он излагает основные факты по этому делу неразборчивым почерком человека занятого и высокопрофессионального:

Еще один запрос в Смирне по поводу страхов за корабль.

В этих словах мы слышим как будто вздох от скуки. И этот «еще один запрос» звучит как «еще один пациент» из уст врача. Но вот следующие слова — «страхи за корабль» — с сокрытым в них зловещим намеком на катастрофу, подсказывают, что к астрологу, царапающему что-то на дощечке в своей припортовой конторе, пришли за разрешением безотлагательной проблемы. Любое плавание в те времена было экспедицией в неизвестность. Не умея отменять расстояния, мужчины и женщины воспринимали астрологию как способ одолеть время.

Корабль давно уже должен был прийти из Александрии, но его все нет.

Отчет астролога оставляет за скобками обстоятельства, побудившие заказчика задать вопрос. Откуда нам знать, вдруг он был купцом, пекущимся о шерстяных тканях, или мужем, раздраженным долгим отсутствием супруги, или матерью, решившей узнать судьбу своего ребенка. Клиентом астролога мог стать любой. А сам астролог тогда совмещал в себе целый ряд знакомых нам ныне специалистов: он был и частным детективом, крадущимся по «коварным улочкам»; врачом, прослеживающим причинно-следственную связь по гирлянде симптомов; молекулярным биологом, видящим в цепочке ДНК отблеск небесных тел.

Заручившись обещанием астролога, что тот сразу даст знать — прошу вас, в тот же миг, не забудьте, — клиент уходил, а астролог приступал к работе. Ему предстояло составить несколько графиков. Он не предсказывает будущее. Будущее уже произошло. Корабль в целости и сохранности стоит в гавани либо пропал в море, но в любом случае его судьба определена.

Разгладив лист чистого папируса и почесав смуглую макушку, астролог ставит свою астролябию на полированный стол, лениво выплевывает зернышки граната в угол кабинета и приступает к расчетам.